Скворцовы жили в недавно отстроенном элитном жилом комплексе напротив парка; поднимаясь в сверкающем лифте на двадцатый этаж, Филин думал о том, почему Эухена жила с родителями, а не с парнем. Все-таки в двадцать три хочется больше самостоятельности, особенно если ты боец и по роду занятий, и по природе своей.
Впрочем, даже ягуара можно посадить на цепь.
– У нас тоже есть такие дома, – сказала Арина. – Прямо на этом месте. Никогда не бывала внутри.
– Вот и выпал случай, – кивнул Филин, выходя из лифта.
Квартира Скворцовых оказалась такой, какой Влад и ожидал: очень просторной, очень светлой, с дорогой, модной, но в то же время броской до безвкусицы мебелью, где каждая вещь кричала не о достатке, а о желании этот достаток продемонстрировать. Напольные вазы, позолота, безделушки, финтифлюшки – все это выглядело как декорации к плохой театральной постановке, все так и вопило: “Наконец-то! Мы! Можем! Это! Позволить!”
Фотография Эухены, та самая, что вчера красовалась на плакате в “Бультерьере”, стояла в гостиной. Филин посмотрел на стопку водки, накрытую кусочком ржаного хлеба, и поинтересовался:
– А зеркала вы занавешивать не стали?
Он не соблюдал приметы, но по идее, если ты веришь в одно, то не упустишь и другого. Поставил покойнице рюмочку – не забудь занавесить зеркала. Мать Эухены театрально всхлипнула, поднесла платок к глазам.
– Ой, ну что вы, у нас все зеркала Роберто Кавалли, мало ли что зацепится…
Филин понимающе кивнул. Когда цена на зеркало стартует с пары тысяч евро, то все приметы побоку.
– Мы все вчера рассказали, – в голосе отца Скворцовой мелькнуло нескрываемое раздражение. Филин оценил вид его лица, одутловатого, с нездоровой краснотой: да ты, дядя, литрбольщик у нас.
– Я хотел бы уточнить еще пару вопросов. У Евгении в последнее время были какие-то новые друзья? Знакомые? Какие-то гости?
Отец Скворцовой посмотрел так, словно прикидывал, как бы поскорее избавиться от назойливой помехи. И было тут что-то больше и злее, чем скорбь родителя, которую кто-то ковыряет пальцем.
– Никого не было, – ответил он. – Все те же самые. Гостей она не приглашала, я запрещал.
– Она не собиралась съехать? – по ходу, Арину заинтересовал тот же вопрос, что и Филина. Он одобрительно кивнул.
– Какой “съехать”, что значит “съехать”? – всплеснула руками мать. В ее голосе звенело нескрываемое возмущение. – Куда, зачем? А как же мы с отцом? Нет, Женечка была не из таких, она нас бы никогда не оставила. Ну вы сами понимаете, сначала родители заботятся о ребенке, потом ребенок о родителях.