Мне представилось раннее утро. Незаметно в моём теле наступило расслабление. Кругом словно налетели маленькие пташки, а в глаза попадали блики от водной ряби. Послышался плеск реки, звон колоколов и блеск куполов вдали… Конечно, я узнала её. Я прекрасно знаю эту дивную мелодию…
От этой мысли и приятного чувства неотвратимой победы, я заулыбалась и открыла глаза. И увидела, что Антон Ильич тоже улыбается и смотрит на меня, опершись запястьями на учительский стол. Он всё понял. Кивнул мне и аккуратным, мягким жестом словно сказал: «тихо, подожди ещё немного, пока все не закончат слушать». Я кивнула в ответ. Закрыла глаза и ещё раз глубоко вдыхала, словно свежий воздух, полной грудью музыку, которая тёплым светом разливалась в моей душе. Ощущение, что он всё ещё смотрит на меня, не покидало.
Когда звуковая дорожка подошла к концу, в классе воцарилась тишина. Одноклассники вопросительно переглядывались и пожимали плечами, пока меня распирало от важности.
– Ну, что вы мне скажете? – произнёс Антон Ильич, с игривой улыбкой отойдя от учительского стола.
Я ещё раз мысленно пощупала тишину класса руками, чтобы убедиться в её прочности. Взяла побольше воздуха в лёгкие и, будучи в полной уверенности, что меня сейчас никто не перебьёт, произнесла:
– Это «Рассвет на Москве-реке» из оперы «Хованщина».
Мой голос всё же предательски нервно дрогнул во время ответа.
– Как вас зовут, товарищ знаток? Кажется, мы не были представлены друг другу прежде? – спросил Антон Ильич, обращаясь ко мне под смешки одноклассников. Он приблизился ко мне, облокотился о край парты Колыванова и буднично скрестил руки на груди.
– Ольга Черкасова. Да, меня не было на прошлой неделе, болела… – быстро промямлила я, чувствуя неловкость.
– Приятно познакомиться. – Вкрадчиво произнёс учитель, внимательно всматриваясь в меня. – Итак, ответ верный. Это действительно «Рассвет на Москве-реке» Модеста Мусоргского!
Раздался чей-то короткий смешок, но всё же гул класса затих. Они думали, что я ошибусь.
– Ставлю вам «пять», как и договаривались. Жаль, что правильный ответ знает всего лишь один из тридцати, – разочарованно подытожил Антон Ильич, медленно возвращаясь к учительскому столу. Он раскрыл журнал, провёл над ним шариковой ручкой и остановился в конце списка – аккурат рядом с моей фамилией появилась заветная оценка.