Короче, хер его знает, кому нужна помощь больше: тому старому самцу, с которого от пары шагов пот лился ручьём, или существу, посчитавшему пухленького бедолагу более подходящим для секса, чем я. Осуждать не буду – сколько людей, столько и мнений, но вот толстяка реально жалко: выглядел он будто вот-вот и помрёт. Хотя с появлением нашим, а также нашей чудотворной подруги, даже смерть становилась чем-то, что можно победить!
Как и у Добрыни, у Марии был врождённый навык – талант к врачеванию и исцелению. Сначала пассивный, лишь едва способный хоть как-то повлиять на рану, затем, с опытом, стараниями и трудом, она пробудила в себе навык активный, исходящий напрямую от магической силы. Свет, окружавший её ладони во время ухода за ранеными, благоприятно влиял на повреждённые ткани. Способствовал удалению гнили, снятию отёчности, местами даже очищал кровь от заражений, а ещё стимулировал заживление повреждённых тканей кожи. Вот что значит действительно полезный навык, в нём можно было отчетливо проследить эффект собственного развития. Она была великолепна, в то время как я только и думал о загадке Уравнителя.
– Кого и в чём я могу уравнять? Может, ты мне скажешь? – Глядя на бедного, зашуганного петуха, которого вчера чуть не задушил ребенок, спросил я. Животное, забыв о важности своего «кукарику», с ужасом озирнулось на меня и замерло. Разумеется, он ничего не скажет, иначе вчера вместо своего питушиного писка во всю глотку верещал бы что-то типа: «Спасите!»
– Эй, Агтулх, – за спиной моей послышался голос Сильнейшей из медоедов, той, кого я в последнюю очередь рассчитывал услышать…
– А? Ра…
– Чья дочь станет старшей? – перебила меня самая безумная, безбашенная и неконтролируемая женщина из всех, кого я знал во всех из существующих мирах. Даже Харли молча курила в сторонке, ведь она не могла того же, что позволяла себе эта медоед. Рабнир, потеряв руку, могла продолжать бой не страшась потери крови, а после, спустя месяц-другой, как ни в чём не бывало, отрастила конечность. Медоед – сильнейший из всех в этих джунглях; её толерантность к боли наивысшая, а регенерация идёт в ногу с безумностью. Именно с ней предстояло общаться осторожней, чем с кем-либо другим.
Едва стоявшая рядом пантера заикнулась, я тут же, без споров, заявил: