Эрни ожидал вердикта от Нины, но она, видимо, была чересчур уставшей для этого.
Она молча стояла ещё какое-то время. Потом быстро подошла к окну и повернула переключатель. Эрни не успел остановить её. За окном возникли пальмы и улочка, ведущая к морю. Нина оперлась руками о подоконник и прилипла носом к стеклу, широко раскрыв рот.
– Это… Это ещё где?!
– А… Это… Это в Испании. Там у Тома семья.
– У Тома. Семья. В Испании… Как такое?.. Это шутка? Ты меня разыгрываешь.
– Там живут его жена, дочка и внучка. Ей семь месяцев. А вон и они, только без Даны.
Издалека видны были силуэты Тома и Далии, переходивших дорогу с детской коляской нежно-розового цвета.
– Ты меня разыгрываешь. Это какие-то спецэффекты.
Нина открыла дверь пинком и вышла на испанскую улочку.
Эрни вышел за ней и осторожно потянул её за руку.
– Пойдём-ка обратно, а то тебя запишут в нелегальные иммигранты.
Нина сидела за столом напротив Эрни. Он уже проглотил свою порцию омлета и жадно жевал большой кусок сыра, одновременно делая для них бутерброды. Нина сжимала вилку в одной руке, яростно уперев её ручку в стол, ножом, плотно зажатым в другой, она хладнокровно пилила омлет с грибами, к которому до сих пор не притронулись. Она смотрела в тарелку нахмурившись.
– Давай, поешь, он вкусный, а то у тебя кости торчат сквозь свитер, – пробурчал Эрни с набитым ртом.
Нина перестала пилить тарелку, упёрла нож ручкой в стол, так же как и вилку, и, грозно уставившись на Эрни, заговорила:
– Ты. Мне. Ничего не рассказывал. Полтора. Года! – Её лицо побелело, а голос дрожал.
Эрни изо всех сил старался не поддаваться панике и не дать ей понять, что нервничает сейчас не меньше неё самой.
Невозмутимым и бодрым голосом он ответил:
– Ну что ты так злишься? Я же не собираю в подвале атомную бомбу и не устраиваю хакерские атаки… У нас просто маленький танчик времён второй мировой ненадолго застрял между старым шкафом и кроватью.
Нина бросила нож и вилку и рассмеялась во весь голос, как ребёнок. Она всегда быстро сменяла гнев на милость, если её рассмешить. А рассмешить её, как правило, было несложно.
Теперь она наконец-то поест и выпьет свой чай с тремя ложками сахара, и повеселеет ещё немного.
Мистер По тоже выспался и снова проголодался: съел четыре бутерброда с сыром и допивал чай с молоком из огромной оранжевой кружки. А допив чай, потребовал апельсин.