– Так-так, – понимающе закивала головой Гладышева. – Теперь я постигаю ваш умысел.
– Ну, наконец-то!
– Хорошо, а когда же вы приступите к самой магии? То есть к привороту?
– Я это сделаю сразу же, как только вы выберете себе достойное увлечение и окунётесь в него с головой, а ваш супруг, благодаря этому, начнёт умирать со скуки.
С этими словами великий аферист и лучший в Санкт-Петербурге семейный консультант Григорий Александрович Петровский распрощался с Татьяной Николаевной, которая сполна оплатила ему визит, дав щедрые чаевые даже выше оговоренной суммы.
И если до прихода мага эта женщина имела нервный вид и вечно заплаканные, злые глаза, то сразу после его ухода она гордо распрямила полные плечи и вытерла слёзы. А после она велела покинуть свой дом всем приживалкам и ворожеям. А сама занялась выбором наряда для предстоящего похода в театр.
Единственная приживалка, которую Татьяна Николаевна не стала прогонять из дому, была некая Серафима Юрьевна Нечаева. Это была бледная и очень худенькая сорокалетняя женщина, дворянского происхождения, одинокая и нищая, которой нашёлся приют в доме Гладышевых. Приютила её Гладышева по причине того, что Серафима имела очень кроткий нрав и полностью подчинялась приказам Татьяны Николаевны. Фактически была её прислугой и горничной. А ещё она была неплохо образована, а потому её знания и умения порой были столь необходимы нашей мятежной героине. А может, Татьяне Николаевне льстил сам факт того, что разорившаяся дворянка волей судьбы теперь находится у неё на побегушках. Как бы то ни было, но две женщины настолько сдружились, что Серафима осталась у Татьяны жить. Долгими зимними вечерами они вместе раскладывали пасьянсы и пили чаи. Да и к тому же Серафима умела гадать на старых цыганских картах и колоде Ленорман, что без сомнения придавало ей весу в глазах хозяйки этого дома.
* * *
Михаил Алексеевич не сразу заметил изменения в поведении супруги. На первых порах ему просто показалось, что в их общем доме на Прядильной стало вдруг чуточку светлее и легче дышать. Он даже не понял сначала, в чём дело. Но, только спустя несколько дней, как он почти не встречался с женой за обедами и завтраками, и не слышал её визгливой брани, он понял, что произошло нечто, что разительно изменило его семейную жизнь. Но так как он всё еще пребывал в меланхолии, и ему было не до вникания в подобные мелочи, то он не стал заговаривать с Татьяной об этих переменах. Как человек довольно беспечный и эгоистичный, он принял все благие изменения как должное и стал жить по-прежнему, не сильно интересуясь тем, какие новые обстоятельства изменили его жизнь в этом доме, и благодаря чему он обрел наконец-то столь желанную ему свободу.