Парадокс, но окружающее Ничто, эта противоположная самому понятию существования субстанция казалась живой, разумной и сознательно враждебной. Ему мерещился пристальный недобрый взгляд, направленный со всех сторон сразу, который пронзал насквозь и видел все: прошлое и будущее, замершую в жилах вязкую кровь и сдавленные реберной клетью легкие, сущность и каждую мысль, мелькнувшую в мозгу за всю недолгую жизнь. А рассмотрев подробно и чем‑то заинтересовавшись, глядящий выуживал это на поверхность, перетряхивал, что‑то добавлял, а что‑то – выбрасывал прочь.
Или не Ничто? Или безмолвным деятельным наблюдателем был кто‑то, кто чувствовал себя уверенно, для кого эта нереальность являлась вполне определенным и однозначным «здесь», а не расплывчато‑пугающим «где‑то»?
Междумирье. Когда‑то само это слово вызывало трепет, восхищало своим звучанием, в котором одном уже слышалась тайна, и не какая‑то мелкая, бытовая, а тайна бытия, причем бытия не человеческого – божественного! Тайна рождения миров, ответы на все вопросы – абсолютное знание. Легендарная нереальность, в которую мечталось заглянуть хоть одним глазком, прикоснуться хоть кончиком пальца…
Сейчас Он мало интересовался сутью окружающего и происходящего. Просто двигался вперед, оставляя Междумирью клочья себя как сувениры, как обрывки одежды и капли крови на иглах густого колючего кустарника. Упрямо и целенаправленно, не считаясь с потерями и не позволяя себе сомнений – как делал всегда – шел. Он уже не искал ответов, потому что вопросы растаяли где‑то на первом шаге или даже раньше, не жаждал силы и власти.
Он просто искал выход.
1394 год от Великого Раскола
Кирмил, столица Рубера, Верхний район
Музыка играла тихо, лишь создавая фон, разбавляя тишину и органично вплетаясь в доносящийся из открытого окна ненавязчивый шум улицы. Шелест ветра, шорох колес экипажей по брусчатке, пение какой‑то птицы, незаметной в густой листве дерева на противоположной стороне неширокой улицы, – вот и все звуки.
Как известно, большие деньги любят тишину, а в Верхнем районе Кирмила живут именно те, кто этими деньгами владеет. Здесь не голосят зазывалы и газетчики, не дымят заводские трубы, не случается на улицах пьяных скандалов и драк, неизменно пахнет цветами, свежестью или, в крайнем случае, какой‑то очень вкусной едой. Ночью здесь всегда горят фонари, в распутицу можно пройтись по мостовой, не запачкав обувь, а зимой почти невозможно поскользнуться. По мнению обитателей других мест – подлинный рай на земле.