Что с тобой, Жан-Пьер? – спросила она, уловив, наконец, безрадостное настроение своего ученика.
А вы не бросите меня, мадемуазель де Лоранс?
Изабель улыбнулась:
А почему я должна тебя бросить?
Вы не уедете, как мсье Бравински? Его тоже все любили, но он уехал…
Что ты такое говоришь? Куда он мог уехать? У нас через час репетиция, мсье Бравински, вероятно, уже в оркестровой яме.
Нет, сегодня утром все сказали, что он уехал в Швейцарию.
Изабель удивлённо посмотрела на мальчика:
Ты ничего не путаешь?
Жан-Пьер отрицательно мотнул головой.
Изабель вышла из гримёрной и прямиком направилась к своей подруге Мари Кортес, которая, как она полагала, могла быть в курсе неожиданных утренних событий, так сильно взволновавших маленького Жана-Пьера. Мари увлечённо распевалась, наполняя воздух своим нежным бархатистым контральто.
Мари, прости, что отвлекаю тебя, но мсье Бравински… Ты что-нибудь знаешь о нём?
Маленькая корсиканка удручённо вздохнула и, указав подруге рукой на кресло, ответила неохотно и не сразу:
Он уехал рано утром.
Ничего никому не сказав?
Ты ведь знаешь, что творится вокруг после появления второго статута. На днях в Виши интернировали известного адвоката, если я не ошибаюсь, французского гражданина.
Но это Виши!
Кто знает, что случится в Лионе… Мсье Бравински не стал ждать, и я полностью его поддерживаю: он выбрал верный путь. Не сегодня завтра начнут повсеместно интернировать французских граждан или, что ещё хуже, лишать их гражданства и тогда… Не время теперь служить искусству, надо спасать свою жизнь.
Да, я понимаю. Но кто будет дирижировать? Премьера через неделю.
Мсье Шантен.
Шантен?! И как директор это стерпел?
А у него был выбор?
Оноре Шантен слыл неплохим дирижёром, однако, его скандальная репутация закрыла перед ним двери многих французских театров, и в итоге он оказался в Лионе в роли первой скрипки, успев за полгода настроить против себя весь оркестр и половину труппы. Директор не любил Шантена, но терпел в силу безвыходного положения и вот теперь вынужден был в срочном порядке назначить его новым дирижёром из-за страха сорвать намеченную на начало декабря премьеру. Данное решение было настолько же оправданным, насколько и странным. Таким же странным, какой была личность самого директора оперы мсье де Бардена. Он не был закоренелым петенистом, однако, все указания правительства выполнял аккуратно и доброхотно и даже опережая некоторые из них. Поговаривали, что он давно косился на дирижёра-еврея, недвусмысленно намекая ему на возможность скорой отставки с вытекающими из неё печальными последствиями, отчего бедный Бравински вынужден был бросить всё и спешно ехать в Швейцарию, отдавшись во власть неизвестности своей дальнейшей судьбы.