– Иван меня от верной смерти под исход весны сорок пятого года спас. Жила я на окраине Минска. Город это, Петровна, красивый город… – Она перевела взгляд на тёмное окно, будто там увидела этот красивый город, да так и замерла.
–Ань, Аня?! Суп "убежит"!
–Так вот, немцы-то у нас почти три года стояли. Возле города лагеря смерти. Недалеко от того места где я жила, тоже был такой лагерь. Похоже, в таком же страшном месте Николай Давыдов терпел муки от немцев. А мой Иван по родителям немец.
–Ты говоришь с Поволжья?
–Никогда и никому не рассказывала … – Анна помолчала, набираясь решимости, и заговорила негромко, прерывисто:
– Ну да, с Поволжья… немец. Не знаю, не спрашивала, но, видать, не первое поколение его родственников в тех краях родилось. Потому что, говорил Иван, жили в доме, где дед его и отец, да и он сам родились. Однако вся деревня немецкой считалась. Семья Ивана тоже. Но пришли голодные годы. И тут односельчане стали, как говорили, на родину предков, то есть в Германию возвращаться. Письма приходили, что жизнь там не в пример сытная. Ну, вот и отец Ивана собрал своё семейство, выправил документы и увёз… на родину предков. – Анна замолчала, поднялась и осторожно выглянула в коридор:
– Как бы Ваня не услышал, что вот… рассказываю про нас. Не любит он этого. Говорит, что нет теперь такого русского, который бы согласился рядом с немцем жить. – И тяжело вздохнула.
– Так, наши-то вроде как друзья. Все трое: что твой Иван Соловьёв, мой сын – Петро Сафонов, ну и Николай Давыдов.
– Вряд ли Иван про себя мужикам рассказывал. Прятать ему нечего, стыдиться тоже нечего, только как это принять твоему Петру, похоронившему друзей в морской пучине, оставившему на войне с… немцами своё здоровье? А Николаю Давыдову, прошедшему через немецкий ад?
– Ну, так ить… – покачала головой Анастасия Петровна.
– До войны жизнь в Германии намного легче была. Иван говорил, что уж и приживаться потихоньку начали. А тут война. И получилось, в Германии они русские, в России – немцы.
Анна доварила суп, укутала кастрюлю полотенцем:
– Чтоб не остыл. Проснётся, накормлю.
–А зачем же назад возвращались после войны, если приживаться начали? – Анастасия Петровна поймала себя на мысли: мол, с чего это немец, которому и в Германии хорошо, вдруг в Россию направился? Анна будто почувствовала.