– Смотрю на него, а сам оторваться не могу. Гипнотический мужик какой-то, – Костя, как ответственный за прикосновение к необъяснимому нечто, продолжал играть заводилу в обсуждении случившегося.
Я курил, пока все ели горелый омлет и заправлялись топливом: фруктовым пивом, «Кагором» и гаражным самогоном, всю ночь простоявшим в рюмках. Лёха уже сидел в очках, а Макс воодушевлённо стебал его – он успел увидеть расплывшуюся физиономию кореша. Леся снимала с плиты завтрак, прикрывая голые ноги моей сатанинской футболкой – на ней, с татушками вроде ловца снов на кисти с тысячей перстней, она выглядела под стать.
Сам я поглядывал из окошка вниз – как раз свисая головой над одним из окон соседа.
Стряхивал пепел, думал вслух:
– Валерьевич, значит.
Я вернулся к реальности на третьем обороте замка, после чего раскрыл свои двери и выпустил спёртый воздух на волю, заставив его встретиться со смердящим духом подъезда.
– Вскрывайте пакеты и суйте всё в холодильник, я пока себя в порядок приведу.
Мы готовились к пятничному аншлагу: собрали согласие пить до последней капли с оравы моих одногруппников, Макс – своих, Лёха и Костян – разношёрстных дружбанов. Через полчаса было начало мероприятия и мне хотелось выглядеть соответствующе для такого торжества. Пока я мылся, Леся ходила туда-сюда – желала тоже быть в тонусе, но скорее энергетически. Я не стеснялся её, а она меня – это всё же был платонический уровень взаимоотношений. Она подала полотенце, я обсушился и, встав у зеркала, поймал ноту тревоги в своих болотных глазах, за которыми бушевал истощённый алкоголем и заученным одиночеством разум. Подруга заметила.
– Ты какой-то понурый, – тонко уловила Леся.
– Просто ощущение странное, – мне казалось, что сегодня будет что-то особенное.
– Сегодня будет кое-кто особенный, я позвала подружку. Она интересуется тобой, мальчик мой. Вам будет интересно вдвоём, она тоже неспокойный человек – в дурке не лежала и стихи не писала, но разговор обо всём поддержит.
– Интересные у тебя друзья, конечно. Ладно, посмотрим – я не раскрыл Лесе, что предвещал это.
Костя, Лёха и Макс уже вертелись на кухне, бренча стекляшками.
С первым звонком в квартиру время начало ломаться: люди приходили одни за другими, алкоголь разливался и хлебался, а воздух пропитывался дымом, не подпуская смерть из подъезда. Я валялся раненой звездой на полу, изображая, как откусываю Максу фантомные пальцы – пацаны гототали, а девочки фукали: «Вы такие мерзкие». Мне нравилось, вечер успел в процессе оправдать себя. Я подрезал Лёхины очки, чтобы дополнить образ рокстара с пиджаком на голое тело – тот, сняв петельку изнутри ванной, выполз с какой-то девочкой и стал материться заплетающимся языком, а все смеялись с его отёчного лица, особенно Костик. Он был непривычно игривый.