Мы перемещаемся на кровать. Я вжимаю её в постель, стискиваю руками талию и мои пальцы соприкасаются. «Твоя талия, – я говорю, – такая тонкая». Она пыхтит в подушку. Чёрные кудри разметались по белой простыни. Темнота прилипла к углам и к мебели в комнате, как влажные вздохи к губам. Прямо перед носом блеснула серебристая нить и чёрный комок расправил длинные тонкие ножки, луна подсветила колючие волоски на них. Паук застыл перед моим лицом. От дыхания он качнулся вперёд и опустился вниз, на её спутанные волосы.
Она лежит ко мне спиной с налившимися кровью следами от пальцев на мягких, как маршмеллоу, бёдрах, и красными полумесяцами зубов.
Я восхищён её характером так же, как изгибом талии и упругими бёдрами. Она лежит ко мне спиной и смотрит в стену. Её плечи больше не вздрагивают. Она говорит: «Как думаешь, ему в самом деле больше не холодно?». Она говорит: «Дай мне сигарету». Она поворачивает голову и тянет руку, а по её бедрам стекают блестящие капли. Её плечи больше не вздрагивают. Я восхищаюсь ею.