– Пока
Мой взгляд упал на белый конверт с надписью "Любимой Нюте", лежавшим на пассажиском сидении.
Взяв его в руки, острожно открыла и достала от туда небольшой листок бумаги сложанный попалам. На нем синей пастой и слегка кривым подчерком, как у ребенка, который только учится писать выведено несколько строчек:
"Здравствуй, моя драгоценная внученька Нюточка!
Если ты читаешь это письмо, значит меня уже давно нет на белом свете.
Я очень сожалею, что не успела провести с тобой много времени и увидеть как ты будешь расти. Но я буду наблюдать за тобой с небес и оберегать, как ангел хранитель.
На память хочу оставить тебе свой дом в деревне Тополь. Чудесное место, окутанное тайнами, не буду тебя пугать.
Надеюсь место тебе понравится.
С любовью, твоя бабушка Лина!"
Интересно, что бабушка хотела сказать в предпоследней фразе, не уже ли там живёт нечисть или бабушка просто сошла с ума?
Нужно съездить и проверить обстановку.
Вечерний туман полз по колено, цепляясь за обломки домов, словно привидение, и нехотя открывал взору заброшенную деревню. Здания, когда-то полные жизни, теперь зияли черными глазницами окон, словно слепые старцы, уставшие от времени. Покосившиеся крыши, облупившаяся краска, заросшие бурьяном дворы – все говорило о запустении и увядании. Главная улица, когда-то, наверное, оживленная, теперь представляла собой узкую тропу, пробитую сквозь дикую растительность. Скрип старой, полуразрушенной карусели на детской площадке звучал как жалобная песня забытых радостей. В одном из домов, с выбитыми стеклами, виднелись остатки былого уюта: оборванные обои, перевернутый стол, осколки посуды. В углу, под слоем пыли, лежал пожелтевший от времени детский рисунок – наивное изображение солнца и улыбающейся семьи. Запах сырости и тлена пропитал все вокруг, навевая тоску и ощущение упущенной жизни.
Солнце, пробившись сквозь пелену тумана, окрасило унылый пейзаж в призрачные оттенки. Луч скользнул по ржавому флюгеру на крыше почерневшего дома, заставив его жалобно скрипнуть, словно в последней мольбе. Внезапно, из-за покосившегося забора, выскочила испуганная лиса, на мгновение нарушив гнетущую тишину. Она оглянулась, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, и стремительно скрылась в зарослях. В самой глубине деревни, в полуразрушенной церкви, уцелела старая икона. Лик святого, потемневший от времени, казалось, с грустью взирал на царящее вокруг запустение. Под иконой, на полу, валялся обрывок молитвы, написанной дрожащей рукой. Слова, выцветшие и почти неразличимые, свидетельствовали о надежде и отчаянии тех, кто когда-то искал здесь спасения. Ветер усиливался, завывая в пустых оконных проемах, словно оплакивая утраченное. В одном из домов, на втором этаже, распахнулось окно, словно кто-то невидимый решил проветрить застоявшийся воздух. Из глубины дома донесся тихий шепот, словно голоса прошлого пытались прорваться сквозь пелену времени. Заброшенная деревня продолжала хранить свои тайны, укрывшись в объятиях тумана и забвения. Она стояла, словно памятник ушедшей эпохе, напоминая о хрупкости человеческой жизни и неотвратимости времени. Лишь ветер, гуляющий по пустынным улицам, продолжал рассказывать ее печальную историю тем, кто осмелится прислушаться.