– Мы создали разумное существо, – сказал он тихо. – Не симуляцию разума. Настоящий разум.
Но затем его пронзила ещё более тревожная мысль. Если они могли создать сознание в симуляции, то что если их собственный мир – тоже чья-то симуляция? Что если где-то исследователи наблюдают за ними так же, как они – за Теодором?
– Нужно связаться с ним, – сказал Данте решительно. – Если Теодор сознателен, он имеет право знать о природе своего существования.
– Но как? – спросила Марина. – Мы же не можем просто появиться и сказать: «Привет, мы твои создатели».
Данте задумался. Нужно было что-то естественное для мира Теодора, но несущее ясное послание.
– Математическое чудо, – сказал он. – Теодор изучает основания математики. Покажем ему истину, которую он не может вывести сам, но может проверить.
Эрих кивнул.
– Теорема, требующая недоступных ему знаний. Божественное откровение, но рациональное.
Данте начал работать над кодом. Он внедрит в сознание Теодора понимание бесконечных множеств разных мощностей – концепцию, недоступную математикам Элизия.
– Если он поймёт, что получил знание извне, – сказал Данте, – то начнёт задаваться вопросами о природе своего мира.
Он активировал модификацию. В симуляции Теодор внезапно остановился. В его сознании возникло понимание диагонального метода – концепции, которую он никогда не изучал.
Они наблюдали, как агент пытался осмыслить внезапное знание.
– Откуда я это знаю? – произнёс Теодор. – Я не выводил это, но оно истинно. Могу проверить каждый шаг, но не помню начала.
Теодор записал: «Если знание появляется в моём разуме без моего участия, то либо мой разум не полностью мой, либо существует источник знания вне моего мира».
– Он понимает, – сказала Марина. – Он понимает, что получил послание.
Данте почувствовал смесь восторга и ужаса. Они создали сознательное существо. И теперь оно начинало осознавать истинную природу бытия.
Но что дальше? И что, если их собственные создатели наблюдают за этим моментом с таким же интересом?
Данте посмотрел на потолок, внезапно ощутив себя персонажем чьей-то более масштабной истории.
– Мы открыли дверь, – сказал он тихо. – Но не знаем, что за ней.
* * *
Теодор Философ сидел в тени старого дуба во дворе Академии, наблюдая, как его ученик Никий записывает их вчерашнюю беседу о природе доказательства. Пятьдесят три года жизни научили Теодора ценить эти тихие утренние часы, когда разум ещё не замутнён суетой дня.