. Вместе с армией уходили жители города. В народе стоял плач и стон. Из 275.547 жителей в городе осталось чуть больше 6 тыс.
Не успели русские выйти из Москвы, как со стороны Поклонной горы, в тот же день, 2 сентября, к 14 часам, в нее вступили французы, хлопая в ладоши от радости с криками: Москва, Москва! Наполеон, будучи под стенами Москвы, возгласил: «Так вот он, наконец, этот знаменитый город!», а затем прибавил: «Давно пора!»74 Наполеон вошел в Москву при наступлении ночи, остановившись в одном из домов Дорогомилова. Здесь он назначил губернатором столицы маршала Мортье и наказал ему, главным образом, следить, чтобы не было грабежей. На Поклонной горе французский император прождал полдня, когда к нему явятся депутации от московской знати и поднесет ему ключи от поверженного города. Однако уже через час ему донесли невероятное известие: Москва пуста! Наполеон подумал, что «может быть эти жители не умеют сдаваться; здесь все ново, как для нас, так и для них!»75 Все столицы Европы сдавались с большим многолюдьем, церемониями и ключами от городов. На следующий день Наполеон перебрался в Кремль. «Наконец-то я в Москве, в древнем дворце Царей! В Кремле!»76 – воскликнул он.
Едва французы разместились в Москве, 2 сентября, как в городе вспыхнул пожар, который бушевал непрерывно целую неделю вплоть до 8-го сентября. Кутузов обвинил в пожаре французов, мародерствующих в городе. Наполеон же, глядя на зарево московского пожара воскликнул: «Какое ужасное зрелище! Это они сами! Столько дворцов! Какое невероятное решение! Что за люди! Это скифы!»77 Пожар разрушил Москву на три четверти. Из 9158 жилых строений сгорело 6532.
7 сентября Александр получает весть о сдаче Москвы Наполеону. «Голова его седеет в одну ночь после страшной вести о взятии Москвы Наполеоном»78, − отмечает биограф Александра Надлер. Весь царский двор, все его приближенные в панике толкали царя к миру с Наполеоном. Французский император из Москвы «великодушно» предлагает мир Александру в Московском Кремле на пике своего величия. Он не спешит, он хочет показать всей Европе, он медлит, добиваясь согласия на мир у Александра, выжидает 5 недель, сидя в Москве. Александр же остается тверд: «Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться картофелем с последним из моих крестьян, нежели подпишу позор моего отечества и дорогих моих подданых. Наполеон или я, я или он, но вместе мы не можем царствовать: я научился понимать его, он больше не обманет меня»