– Общий язык с Кирой Даниловной быстрее какой-нибудь социопат найдет, – хмыкнул Григорий. – А тактичного и грамотного специалиста и вовсе беречь надо. После общения с Вергасовой его самого надо будет отправлять к кому-нибудь корректному и грамотному, поскольку даже если ее не покусают, то психике нанесут непоправимый урон.
– Мне кажется, ты узко смотришь на обязанности правоохранительных органов, Гриша. Мы не только стоим на страже порядка и закона, оберегая простых граждан от преступности, но и более широко и масштабно являемся защитниками. Просто как мужчины.
– Во! Я бы рассмотрел способы защиты психики от влияния специалиста по психопатологии, – хохмил Самбуров, пропустив момент, когда полковник стал совершенно серьезным.
– Вот что я тебе, Гриша, скажу. Система, в которой мы с тобой работаем, несовершенна. И да, в основном полиция приезжает на место преступления уже тогда, когда зло совершено, изменить ничего нельзя, вернуть тоже. Можно отловить и наказать. К счастью, мы с тобой отвечаем только за первую часть этих мероприятий. Возможность отловить и предотвратить последующие возможные преступления, остановить зло, когда оно еще не свершилось, нам дается редко. А вот защитить родных и любимых, защитить тех, кто рядом с нами, мы можем. Вот прямая наша обязанность. Остальное по мере возможностей. Я сам этому правилу следую и тебе советую. Понимаешь, кого надо защищать? Кто рядом с тобой?
– Вот я и предлагаю защитить меня от нее, – буркнул Самбуров. – Глядишь, мне ее защищать станет проще.
Самбуров покинул кабинет начальства задумчивый и рассеянный.
В их кабинете не горел свет, не работал кондиционер. Он с трудом вспомнил, по каким делам разошлись ребята. Пустота ему очень не понравилась. Он уставился на стол, заваленный документами, и передумал включать свет.
– Вас всем отделом отстранили? – произнес вкрадчивый голос, тонкий и манерный. Голос, которым многие женщины могут соблазнительно говорить.
Самбуров вздрогнул от неожиданности. Он не заметил в комнате гостью. Лариса Панченко из отдела общественных связей встала из-за стола Володи и медленно, покачивая бедрами, подошла к нему.
Если из полицейской формы можно было сделать что-то сексуальное и неприличное, то одежда на девушке была прямой демонстрацией этого. Рубашка обтягивала втреск, между расстегнутых пуговиц виднелись холмики груди. Юбка регламентированной длины была задрана существенно выше колен.