Я становился взрослее, и стал понимать куда, зачем и почему я хожу.
На побережье, на отдалённых хуторах жили наши бывшие соседи, про которых мой папа говорил, что их съели великаны, ушедшие в море вот по тем ступеням, – и показывал на Север, – но они, соседи, не были съедены, а жили на побережье, оказывались вполне себе здоровы, по крайней мере, веселы, и варили из нашего зерна в странных аппаратах, поставленных на огонь, ту самую живую воду.
Пока весь чад уносили в море ветра и туман, из выгонной трубы, сделанной из кожаного изломанного голенища, в подставленную посуду по каплям цедилась чистая, как слеза, влага.
Продавалась она за английское золото. Английское золото тоже было чистым, пока на моём маршруте не появился один из захолустных портовых городов в провинции Керри. В Керри жил один человек, не здешний, родом с приисков Святого Иоахима, он то и научил меня делать из одной английской монеты две: это получалось как у родителей, которые ждут одного ребёнка, а иногда появляются близнецы.
Кстати, у этого человека из Керри были две дочери-близняшки, словно он со своей женой знал помимо способа дубликата денег и способ делать одинаковых детей. Позже, с этим двойным знанием и опытом я обогатил половину Лимерика, а своего отца оставил в тюрьме и мать в долгих молитвах и горе…
И тут сверху, прервав мои воспоминания, с палубы постучался один из итальянских однофамильцев.
«Заходи, Алессандро», – наугад ответил я с такой интонацией, будто не меня тут внизу заколотили как крысу, а я сам приглашаю людей на приём.
Сверху спрыгнул, я не ошибся, именно Алессандро. Я его не запомнил, он, просто сделав некоторые приветственные антраша – или как их там? – представился именно так. Начал он издалека. С музыки.
«Ты знаешь, а наверху есть ещё один музыкальный инструмент. У нас в Италии выше музыки только любовь. Мне кажется, тебе будет интересно».
“Мне интересно только одно, – ответил я. – Как починить этот проклятый орган, который изувечили, запихивая в него бочки с алкоголем. Мне в дороге нужно будет его починить, согласно трудовому договору».
«Трудовому договору? – Алессандро нервно засмеялся. – Если инструмент не будет работать, тебя четвертуют в Москве на Лобном месте. Я уже там был».
«Где? – испугался я. – На Лобном месте?»
«Да, правда, в дальних рядах мало чего было видно».