Когда же в город странники пришли,
он откровенно обратился к ним,
учтиво поклонившись до земли,
открыл мечту, которою томим.
Пообещали взять, и он домой
помчался, вестью доброю гоним.
А ночью встал, пока никто другой
не обнаружил, что пора за ним
вдогонку и погоню посылать,
чтоб не покинул он родной страны,
где суждено ему свой путь избрать,
достойный его доброй стороны.
И лишь спустя три дня узнала мать
и сразу с младшим сыном вслед идёт,
чтобы в пути паломников догнать.
И кажется, сам Бог её ведёт.
Ведь если Феодосий бы ушёл,
стремясь края святые навестить,
какого бы игумена нашёл
Антоний
[17], чтобы Лавру возводить?
Когда же наконец догнала мать
тот караван, где сын её дрянной,
то стала бить и громко укорять
за то, что бросил он свой дом родной.
Домой придя, избила что есть сил
и, связанного, в доме заперла.
Он Бога с радостью благодарил
за испытанья, коим нет числа.
Через два дня, боясь, что убежит,
в оковы ноги заковала, чтоб
не смог уйти, здесь оставался жить,
но отказался от бессчетных проб…
И так ходил он много долгих дней,
пока ей обещание не дал
не уходить и здесь остаться с ней.
И лишь тогда Господь оковы снял.
И в церковь пролегли его пути,
чтобы он мог молиться что есть сил,
чтобы понять и верный путь найти,
который предназначен ему был.
Узнав, что часто литургии нет,
поскольку некому просфоры печь,
замыслил он с высот прожитых лет
придумать и в желание облечь,
как самому просфоры выпекать
для литургии в церкви всякий раз,
а деньги от продажи раздавать
тому, кому сам Бог подсказку даст.
На остальные деньги взяв зерно,
он выпекал. Из чистых рук его
просфоры помогали всем давно.
А больше он не делал ничего.
Те из детей, кто дьяволом томим,
который это делать повелел,
бессовестно смеялися над ним,
но он смиренно всё это терпел.
Тогда задумал дьявол и внушил
он матери всё это запретить.
Она молила сына что есть сил,
пытаясь от работы отвратить.
Он говорил: «Так повелел мне Бог,
ведь Он все поруганья перенёс,
все горести и множество тревог,
ручьи давно Им выплаканных слёз.
Господь, ученикам хлеб преломив,
сказал, что хлеб тот тело есть его.
Есть у меня Божественный мотив
печь тоже тело Бога моего».
Мать удивилась мудрости такой,
оставила в покое. Год прошёл.
Она, увидев, как порой ночной
опять труды с просфорами нашёл,
враз снова стала сына убеждать
сперва словами, а потом и бить.