– Надо будет к большой воде сделать лодку побольше и с парусом, – взгляд пошел на Устинью.
Та кивнула, и все поняли, кто будет заниматься парусом.
– Как ледоход пройдет, пойдем в Новгород на торговища. Там за шкуры волков, соболей, куниц и лисиц получим раза в два или три больше, чем Добрыня здесь нам сторгует.
Владимир и Никола закивали, соглашаясь с дедом.
Зима проходила в обычном порядке. Вепсы занимались каждый своим делом: мужики проверяли силки, приносили пушнину и иногда свежего мяса – то зайца подстрелят, то глухаря, сходят мережи проверят и несут рыбы свежей. Потихоньку расчищали они место под дом Николы и Маши, заготавливая лес на постройку. Дед потихоньку мастерил лодку больших размеров, чем была у них, иногда привлекая Владимира и Николу для помощи – принести, подать, здесь поддержать. Мужики, приходя с охоты, всегда с собой тащили вязанку дров, хоть и были заготовлены дрова, но с лесу пустыми не приходили. Женщины занимались всем хозяйством, стиркой, уборкой, готовкой еды и выделкой пушнины, делали полотно из льна. Всем хватало работы от рассвета до заката, на общий завтрак и ужин собирались вместе. Утром обсуждалось, что нужно сделать за день, а вечером подводились итоги и строились планы на будущее.
Весна приходила постепенно, дни становились длиннее, лес оживал, птицы кругом щебетали. Ладья уже была сделана дедом, оставалось проконопатить и просмолить – с этим помогли Владимир и Никола. На ладье было рулевое весло и два парных для гребли двух человек, толстый шест, на который установят небольшой парус, который сделала Устинья с девчонками. Снег на Симак-ручье начал темнеть, превращаясь в капельки воды, лед приподнимался, и воды в ручье становилось все больше и больше. Этот поток устремлялся в реку Оять. Мужики подтащили лодку по снегу на холм. На днях тысячи таких же ручейков войдут в Оять, лед поднимется, вздыбится, разломается и пойдет ледоходом по руслу. Шумно грохоча и переламывая друг друга, льдины будут скрести берега, уносить в Ладогу все листья и бревна вниз по реке.
Мужики осмотрели куртки, с дополнительными нашитыми кусочками кожи. Владимир проверил свою броню и все застежки. Воды в Ояти становилось все больше и больше, а льдин все меньше и меньше, время подошло. Меха были уложены в нос лодки, где Митрич соорудил два откидывающихся щита – защита от дождя, чтобы товар не намокал. Щиты сверху были отделаны кожей, а если откинуть их, становились как стена в носу ладьи. Еще в ладье были установлены шесть щитов, по три с каждой стороны между гребными веслами, что являлось дополнительной защитой от стрел и лихих людишек. Столкнули ладью в реку и пошли. Лодка всем нравилась, Митрич был доволен, что она шла быстро и была устойчива на воде. Парус не ставили, ветер был встречный, но мужики сели за весла с удовольствием поразмяться, гребли в такт по команде Митрича. Он хорошо знал русло реки: где поглубже, где камни порогов, чтобы не налететь на один из них днищем. Световой день увеличился, в поселении Ярославичей не стали делать остановку, а прошли быстро и устремились вниз по реке. Так же прошли Алеховщину, но были замечены Прохором. К позднему вечеру вошли в реку Свирь, в которую впадала Оять, а затем в устье Ладоги. Остановились в поселении Свирица на ночлег. Место то хорошее, две большие реки сливаются вместе, входя в Ладогу. Переночевали на берегу у ладьи. Дрова для костра были взяты предусмотрительно с собой. Поселенцы Свирицы, видя, что люди с товаром, подходили здороваться, а тамошний купец сразу начал спрашивать, что везут и за сколько хотят товар сбыть. Митрич знал, что в Новгороде они получат лучшую плату за свой товар, так как там были купцы с юга, привозившие свой товар аж с самого Константинополя, галы, свеи, викинги. Знал, что последние – лживый, вороватый народец, всегда обмануть норовит, а восточные купцы чистоплотные, но с ними нужно торговаться, показывая качество своего товара, зато брали хорошо. Переночевав в Свирице, пошли дальше, вошли в Ладогу (море пресное). Владимир и Никола никогда не видели столько воды – до самого горизонта вдаль уходило озеро, соприкасаясь с небом.