Но Миранда не боялась. Она знала, что правда всегда пугает.
Однажды ночью, когда город уснул, она вернулась к нему. Лунный свет падал на лепестки, делая их почти прозрачными.
Она наклонилась ближе.
– Что ты знаешь? – тихо спросила она.
И тогда цветок заговорил.
Его голос был шёпотом времени, эхом слов, которые давно пытались стереть.
– Я знаю, как здесь исчезали люди. Я знаю, что под этой площадью лежат кости тех, кого забыли. Я знаю, что мои корни тянутся к ним, к тем, кому не позволили говорить. Я – память, которую хотят затоптать, но не могут.
Миранда замерла.
Она знала это. Всегда чувствовала. Но теперь слова, которые кружились у неё в мыслях, обрели голос.
Она смотрела на цветок, и ей казалось, что в его лепестках отражается всё: боль, утраты и тени тех, кто ушёл.
На следующий день она принесла воды и полила его.
Люди видели это.
И тогда они решили, что цветок нужно вырвать.
Но когда пришли, когда сломали его стебель и затоптали корни, он не исчез.
На следующее утро на площади снова цвёл цветок.
И так было всегда.
Потому что правду можно игнорировать. Можно делать вид, что её не существует. Можно даже вырывать её с корнем.
Но она всегда прорастает вновь.
Правду можно засыпать камнями, заглушить голосами и затоптать сапогами, но она всё равно прорастёт – из трещин, из боли, из памяти.
Она не требует разрешения на существование и не просит признания. Она просто живёт – в тенях стен, в эхе шагов по мостовой, в тишине, которую боятся нарушить. И чем яростнее её пытаются уничтожить, тем глубже она укореняется. Потому что правда – это не слово. Это не рассказ. Это дыхание самой земли.