которыми дамы украшали волосы. Воспоминания о доме моего детства кажутся снами об Олимпе, о жизни в обители богов до изгнания в мир людей. Я хватаюсь за остатки прошлого, но оно ускользает от меня с призрачным смехом. Я цепляюсь за обрывки фантасмагорических одежд, но вчерашние фантомы не возвращаются. Все, что у меня есть, это отголоски.
От того Кафф-Парейд не осталось ныне и следа, и его исчезновению – если верить не подкрепленной доказательствами версии о поджоге – поспособствовала юная Вина Апсара; а то, что началось с помощью или без участия Вины, завершила моя мать, любившая этот город, но еще сильнее любившая будущее. Города не бессмертны – как и наши воспоминания, как и боги. Из олимпийских богов моего детства не осталось почти ни одного.
Для многих индийцев родители подобны богам. Вина, имевшая самые серьезные причины отказаться от родителей, будучи на вершине славы и прочтя Эриха фон Дёникена, любила говорить, что ее подлинными предками были богоподобные существа, прибывшие на Землю из космоса в серебряных колесницах, – высокие светящиеся андрогины, «одна» из которых безболезненно произвела ее на свет через пупок. «Они все время наблюдают за мной, – объясняла она ошарашенным репортерам. – Я с ними в постоянном контакте. Постоянном». В то время она подавала себя – на сцене и вне ее – как андрогинную инопланетянку, и, несомненно, вся эта чушь шла на пользу бизнесу. Но за этими ее высказываниями мне чудилось что-то дикое. Чудились козлиные песни ее прошлого.
(«Козлиные песни»? Прошу прощения. Это всего лишь буквальный перевод греческого слова «трагедии». А история Вины, в которой слышны отголоски древних сказаний о Елене, Эвридике, Сите, Рати и Персефоне, – невероятная история Вины, которую я, как это мне свойственно, спешу поведать кружным путем, бесспорно была трагична. А кроме того – непосредственно связана с козами.)
Если нам следует думать о наших родителях как о существах богоподобных, то почему бы богам не быть нашими родителями? Легенды о божественном происхождении появились, как известно, в начале времен и исчезнут только с концом света. Как я узнал еще мальчишкой от своего отца, сами боги частенько ссорились из-за «предположительного отцовства» других божеств. Шива, заподозрив, что новорожденный Ганеша не его отпрыск, отсек младенцу голову, но тут же раскаялся; в спешке он заменил ее первой попавшейся, а именно – слоновьей с хоботом, которую все мы нынче знаем и любим. А кто был отцом Орфея, кстати сказать? Бог солнца Аполлон или Эагр, правитель отдаленной и самой что ни на есть захолустной Фракии? Если уж на то пошло: кто был отцом Иисуса Христа?