Ничего примечательного в тот день не предвиделось на небосклоне существования человеческой цивилизации, называвших себя человеком разумным, или каковым себя считали личности «нomo sapiens». С первыми каплями дождя родился герой нашего романа в начале трудовых будней начала рабочей недели в понедельник последнего месяца лета в 213-ый день семьдесят седьмого года двадцатого столетия. В ту пору, когда днем стояла уже устоявшаяся и надоевшая всем жара, но, когда и появляется та первая прохлада в утреннюю рань, являвшейся глотком свежего воздуха, для задыхающийся, притаившейся живности вековой степи Дешт-и-Кипчак¹.
Вторая неделя стояла жара. Все замерло и задыхалось в природе, изнывая от непрекращающегося зноя. И вот накануне рождения Дидара, погода смилостивилась и отпустила зной, пришла долгожданная прохлада к концу дня. Всю ночь пели степные жабы, радуясь долгожданной прохладе и в предчувствии долгожданного дождя, а на утро все замолкло, на мгновенье, и вдруг с каким-то странным нарастанием и гулом стал расти гомон птичьей и насекомой братии. В этот миг вместе с первыми криками младенца, хлопнутого по ягодицам, покапали крупные капли дождя на сухую песчаную землю, малой родины родившегося младенца. «Ишь ты, родился то в рубашке, наш джигит, как раз и дождь пошел на радость всему живому, и засухе конец настал – хороший знак, дай бог ему здоровья и долгой жизни», – возвестила рождение младенца, держа его на руках, радостная акушерка. На радиоприемнике в коридоре районной больницы раздавалась красивая таджикская мелодия о любви:
Кап, кап, кап, капает дождь.
Так сладостно звучат эти капли,
Что напомнили мне о тебе.
И старая печаль проснулась во мне
От неги тюльпанов полей.
Разбили моё сердце, раскололи кинжалом,
Разлучили нас люди.
Родная моя, и видно таков наш удел,
Но за что, почему, почему?
«Видно ваш ребенок плод большой любви?», – спросила, подпевая и пританцовывая под мелодию, держа младенца на руках, акушерка. «Да, это мой первенец, плод нашей любви», – ответила роженица, тяжело вздохнув, и заснула. Был он, как бывает для первенца не очень здоровым крепышом, и родился меньше средне положенного веса для новорожденного, хотя порядочно измучил мать с начала шестого до семи часов утра сего дня.
Наконец настала долгожданная прохлада. Температура по Цельсию стояла +22, дул приятный прохладный освежающий самал², всё настойчивей накрапывал дождичек, за горизонтом сверкала молния, громыхал раскатами грома, дышала полным вздохом земля номадов³. То была колыбельная с раскатами небесного барабана для родившегося на свет сына великих степей – Дидара Дараевича.