Виктор Хрисанович читал. Не статью, а свежий номер «Вестника клинической медицины». Его внимание привлекла небольшая заметка, перепечатанная из французского источника. Речь шла об экспериментах доктора Жака-Жозефа Моро де Тура с гашишем. Описывались яркие, красочные галлюцинации, которые вызывал наркотик у здоровых испытуемых: искажение пространства, звуков, появление фантастических видений, ощущение полета…
Кандинский читал внимательно, с профессиональным интересом, но постепенно его брови сдвинулись. Он отложил журнал и подошел к окну. Темнота. Отражение лампы в мокром стекле. Его собственное бледное лицо, смотрящее из темноты.
«Если здоровый ум, – размышлял он, вглядываясь в свое отражение, – под влиянием внешнего агента, вещества, может быть временно смущен до такой степени… если он способен порождать столь яркие, чуждые, навязанные ощущения и образы…»
Он повернулся от окна, его взгляд упал на стопку историй болезни на столе. На лица больных, погруженных в свои миры бреда и галлюцинаций.
«…то, что же происходит в уме больном? Где почва уже подготовлена наследственностью, истощением, травмой? Где грань между смутным предчувствием, навязчивой мыслью и… началом болезни?»
Вопрос повис в тишине кабинета. Никто не ответил. Только часы мерно тикали, отсчитывая секунды. Виктор Хрисанович вернулся к столу. Он открыл ящик, достал чистую тетрадь в темно-синем коленкоровом переплете. На первой странице твердым, чуть нервным почерком вывел: «Наблюдения над астеническим состоянием. Дневник. В. Х. Кандинский».
Он записал дату. Описал погоду – «сыро, пасмурно». Оценил свой сон прошлой ночью – «неудовлетворительный, прерывистый». Отметил усталость, легкую головную боль, рассеянность во время разговора с Анной Петровной и Громовым. Упомянул статью Моро де Тура. И добавил почти невзначай:
«Заметил сегодня усиленную чувствительность к звукам. Шаги за дверью, стук колес кажутся необычно громкими, резкими. Возможно, следствие бессонницы и переутомления. Также – эпизодическое ощущение… присутствия? Неясно. Вероятно, тот же генез. Требуется отдых и режим. Начать прием брома с завтрашнего дня».
Он перечитал написанное. Все строго, научно, рационально. Ничего, что выходило бы за рамки обычной астении. Он закрыл тетрадь, поставил ее на полку рядом с другими медицинскими трудами. Погасил лампу. В комнате воцарилась почти полная темнота, нарушаемая лишь слабым отсветом фонаря с улицы.