В сотый раз выслушав в трубке сообщение о том, что абонент по-прежнему недоступен, Железняк с отвращением отшвырнул телефон и с интонацией, в которой причудливо смешались ярость и беспомощность, выплюнул очередную резкую фразу:
– Надеюсь, этот гондон сдох. Любая другая причина уважительной не считается!
Женя с Иваном снова встревоженно переглянулись. Железняк вообще был вспыльчивым и жёстким челом, но в таком лютом бешенстве они видели своего продюсера впервые – и теперь мечтали поскорее пережить грозу.
– Может, его девушке позвонить? – от безысходности предложил наконец Иван.
Лицо Железняка окаменело:
– Какой ещё, на хрен, девушке?!
Иван смущённо замялся, словно раздумывая, стоит ли выдавать столь страшный секрет.
– Да говори уже, раз начал! – психанул продюсер.
– Ну, он же вроде с этой… моделью встречался. С Леонович, – выдавил Иван.
– Бл… дь, – выругался Железняк, в сердцах стукнув кулаком по стене. – Вот же говнюк! И почему я узнаю об этом только сейчас? У тебя есть её номер?
– У меня есть, – подал голос Антон.
Продюсер с подозрением уставился на него и вдруг спросил:
– А ты вчера точно с Костей не поцапался? Ваше отношение друг к другу мне прекрасно известно.
– Да не цапались мы, – буркнул Антон. – И отношения у нас нормальные.
– Ладно, – Железняк мрачно махнул рукой. – Звони этой самой… Леонович.
Антон отыскал в телефонной книге нужный номер и приложил мобильник к уху. Три пары глаз с настороженным вниманием следили за ним.
– Снеж, привет, – проговорил Антон в трубку, умело скрывая волнение. – Узнала?.. Слушай, Костян не с тобой, случайно? Да ну… тут такое дело… в общем, у нас концерт, а он не приехал. Вот так – просто не явился, и всё. И на телефон не отвечает, точнее, вообще вне зоны доступа. Нам начинать с минуты на минуту, а он… Значит, не в курсе?.. Ну ладно. Извини. Спасибо, пока.
Он сбросил звонок и молча развёл руками – мол, вы и так всё слышали.
Железняк схватился за голову. Выглядел он весьма близко к тому состоянию, когда человек начинает выть и горестно раскачиваться в разные стороны, расцарапывая себе щёки и колотя кулаками в грудь, как плакальщица на похоронах. А что тут ещё оставалось, в самом деле? Только причитать, что всё пропало.
В этот момент в гримёрку ворвался взмыленный режиссёр:
– Ну чё вы тормозите?! На выход пора.