Небытие. Но не полное. Это было похоже на то, как если бы его Ки, его жизненная энергия, вырвалась из оков плоти. Она не рассеялась, нет. Она витала, пульсировала, словно сгусток чистого сознания. Дзансин – остающийся разум – не давал ей раствориться. Года дисциплины, тысячи часов тренировок, стремление к совершенству – все это стало его якорем в этом безграничном океане небытия. Он был без тела, без места, без времени. Он был просто… сознанием, плывущим в потоке, который не был ни ветром, ни водой, но чем-то большим.
Сколько это продолжалось? Мгновение? Вечность? Он не знал. А потом начали возвращаться ощущения. Сначала – холод. Влажный, проникающий холод, отличный от привычной японской сырости. Затем – запахи. Резкий, земляной аромат, смешанный с запахом хвои и чего-то сладковато-гнилостного, дикого. Потом – звуки. Не привычный гул города, а шорох листьев, треск сучьев, отдаленный, низкий вой, заставляющий волосы на затылке встать дыбом. Ощущение тяжести. Тело. Он снова чувствовал себя. Но оно было странным – одежда другая, кожа другая.
Он открыл глаза. Над ним раскинулось незнакомое ночное небо. Звезды, яркие и многочисленные, складывались в совершенно иные, чужие созвездия. Огромная, мерцающая луна, больше похожая на двойную планету, висела высоко, заливая лес призрачным светом. Вокруг него были древние, незнакомые деревья, их ветви, покрытые мхом, тянулись к небу, как костлявые пальцы. Под ним – жесткая, влажная, пахнущая гнилой листвой земля.
Это был не Токио. Это была не Земля. Шок. Не паника, но глубокое, всепоглощающее осознание того, что его мир исчез. Что его Путь, выкованный в одном мире, теперь должен найти свое продолжение в этом абсолютно чужом. Акира Танака, мастер Кендо, чемпион Японии, теперь был просто человеком, лежащим в незнакомом лесу, без синая, без доспехов, без какой-либо защиты, кроме своего духа, выкованного годами дисциплины. Он медленно поднялся. С каждым движением он чувствовал, что его тело, хотя и было его, воспринимало этот мир иначе. Его чувства были обострены. Он чувствовал невидимые потоки, окружающие его, словно… словно это было Ки этого мира.
Закат одного мира. Рассвет другого. И зов меча, которого он больше не держал в руках, но который, казалось, теперь жил в каждом атоме его возрождённого духа. И этот зов был единственным, что давало ему силы сделать первый шаг в этом неизвестном, полном опасностей новом мире.