То было, помниться, вчера…
иль сотню с половинной лет.
Где солнцем светиться Арал
и солончак как будто снег,
и обожжён где карагач,
а саксаул сухой как ад,
один скупейший бай-богач
свой правил караван.
Если ты построишь дом,
я построю дом.
Если ты возьмёшь жену,
я возьму жену.
Если ты возьмёшь овец,
я овец возьму.
Если выколешь свой глаз,
я себе свой глаз проткну.
Ему навстречу шёл другой.
Верблюдов и не счесть.
Из жуза аксулека самого
надменный очень человек.
И этот бай имел уж всё,
как сам султан богат:
наложниц, злато, серебро,
вся степь кыпчакская ему должна….
овец отары, табуны коней…
И страстный был игрок.
Другой же бай был поскромней,
но у того такой был конь,
любой кто глянет поразиться вмиг —
красавец просто ах!
Увидел первый и застыл…
и месяц клянчил, ну продай.
Если ты построишь дом,
я построю дом.
Если ты возьмёшь жену,
я возьму жену.
Если ты возьмёшь овец,
я овец возьму.
Если выколешь свой глаз,
я себе свой глаз проткну.
(месяц клянчил, ну продай коня. Любую цену назови. Горы злата, реки шербета, берега халвы. Продай, продай, продай)