«Я понимаю, Главный Старейшина», – её голос был тихим, едва слышным, но устойчивым.
Старейшины, казалось, были удивлены её спокойствием. Обычно дети плакали, молили, спорили. Но Линь Хуа всегда была слишком… тихой. Слишком слабой даже для протеста.
«Очень хорошо», – кивнул Линь Цанфэн. «Сборы будут организованы. Завтра на рассвете ты покинешь клан. Твои личные вещи… их немного, будут отправлены с тобой».
Он встал, показывая, что аудиенция окончена. Другие старейшины последовали его примеру. Никто не подошел к ней. Никто не выразил сочувствия. Дети, что наблюдали, быстро отвели глаза, как будто Линь Хуа была заразной болезнью.
Линь Хуа поклонилась – низко, как полагалось. Затем повернулась и медленно пошла к выходу из Зала Предков. Каждый шаг отдавался тяжестью в груди. За спиной она слышала, как старейшины уже обсуждают следующие дела клана, её судьба была решена и забыта в одно мгновение.
Она вышла из величественного зала под яркое солнце, которое сегодня казалось особенно чужим. Ветер ласкал её лицо, но не приносил облегчения. Завтра на рассвете она оставит позади всё, что когда-либо знала. Из клана, который был её домом, но никогда не был семьей. Из мира культивации, к которому она никогда не могла принадлежать.
Семечко было выброшено из плодородной почвы. Куда оно упадет? И сможет ли оно когда-нибудь прорасти? Линь Хуа не знала. В этот момент она чувствовала себя лишь пылинкой, уносимой безразличным ветром судьбы.
Ночь после вынесения приговора прошла для Линь Хуа в странном оцепенении. Слез не было. Казалось, все они выплаканы годами разочарований, собственным ощущением неполноценности и холодной отстраненностью тех, кто должен был быть её семьей. Она провела последние часы в своей маленькой, почти пустой комнате, которая всегда ощущалась временным пристанищем, а не настоящим домом. Собрать было нечего – пара смен белья, тонкое одеяло, деревянная расческа и маленький, выцветший тканевый мешочек с несколькими медными монетами, которые ей изредка давали.
На рассвете, когда первые бледные лучи солнца только касались резных крыш павильонов клана Линь, Линь Хуа уже стояла у Восточных Врат. Это были служебные ворота, которыми пользовались поставщики и низшие слуги, а не величественные Главные Врата, предназначенные для гостей и учеников высших рангов. Её положение было ясно даже в этом.