Возница молчал, изредка только пощелкивая кнутом или бормоча что-то себе под нос. Линь Хуа сидела в тишине, нарушаемой лишь скрипом телеги и стуком копыт мулицы. Часы превращались в вечность. Деревья сменялись полями, поля – небольшими холмами, покрытыми лесом. Мир смертных, грубый и неотесанный, раскрывался перед ней.
Она думала о прошедших годах. О том, как в детстве пыталась подражать другим детям, практикующим базовые дыхательные техники, и как быстро уставала, чувствуя лишь истощение, а не прилив сил. О том, как учителя мягко, но настойчиво игнорировали её на занятиях по культивации. О взглядах других детей – снисходительных или просто равнодушных. О редких, формальных визитах к родителям, которые давно смирились с её «недугом» и переключили всё свое внимание на её младшего брата, обладающего, к счастью клана, хорошим духовным корнем.
Она была ошибкой природы, бракованным изделием в мире, где эффективность и потенциал были единственной мерой ценности.
Солнце поднялось высоко, припекая. Пыль от дороги оседала на одежде, на волосах. В горле пересохло. Линь Хуа достала бутылку с водой – её было не так много. Нужно экономить. Экономить всё.
У неё не было цели. Ей просто сказали ехать. Дорога вела «в никуда» в буквальном смысле – в место, которое не имело для неё никакого значения, к жизни, о которой она ничего не знала.
Телега продолжала свой путь. Линь Хуа смотрела на проплывающие мимо деревья, на крестьян, работающих в полях, на редкие встречные повозки. Она была никем. Ученица клана, которая больше не ученица. Дочь семьи, которая её отвергла. Просто хрупкая девочка на пыльной дороге, направляющаяся в неизвестность.
Чувство одиночества было всеобъемлющим. В клане она была одинока среди людей. Теперь она была одинока в этом огромном, равнодушном мире.
Но где-то глубоко внутри, под слоем усталости и смирения, теплилась крошечная искорка. Искорка… чего? Она не знала. Возможно, это была просто воля к выживанию. Или смутное, невысказанное желание доказать миру – или хотя бы самой себе – что даже семечко, выброшенное на бесплодную землю, может найти способ прорасти.
Дорога тянулась. Скрип телеги стал монотонным, как её собственные мысли. Впереди был только путь. Дорога в никуда. И Линь Хуа шла по ней.