Конечно, иногда накатывала тоска. В минуты одиночества, сидя у очага вечером, Линь Хуа вспоминала клан. Не с любовью, а с чувством глубокой, въевшейся боли. Она вспоминала лица старейшин, равнодушие родителей, насмешки ровесников. Вспоминала мечты о культивации, которые так и не сбылись.
Но затем она смотрела на свои руки, на мозоли, появившиеся от труда. Чувствовала усталость в мышцах – здоровую усталость, а не болезненную слабость. Чувствовала тепло очага, слышала вдалеке смех детей. И понимала, что в этой простой жизни есть своя ценность. Своя, тихая сила.
Она была семечком, выброшенным в землю смертного мира. Земля была не такой «плодородной» в плане духовной энергии, но она была настоящей. И семечко, кажется, медленно, едва заметно, начало приживаться. Оно еще не проросло, но оно перестало увядать. Оно училось дышать другим воздухом, питаться другой почвой.
Линь Хуа провела в деревне Сосновых Ручьев почти год. Год мира, труда и относительного спокойствия. Год, когда она была просто Линь Хуа, а не «бесполезной Линь Хуа».
Но мир культиваторов, мир, от которого она сбежала или куда была изгнана, не забывал о себе навсегда. Его тени, его опасности могли достичь даже самой глухой деревни. И спокойствие деревни Сосновых Ручьев, как и хрупкое равновесие в жизни Линь Хуа, готовилось быть нарушенным.
ГЛАВА 4: Тень на Горизонте
Жизнь в деревне Сосновых Ручьев текла размеренно, словно ручей, давший ей имя. Год, проведенный здесь, стал для Линь Хуа временем обретения невиданного ранее спокойствия. Её руки, прежде слабые и неуклюжие, научились управляться с мотыгой, носить воду из колодца, собирать ягоды в лесу. Она освоила простую, земную мудрость выживания, далекую от возвышенных знаний о культивации. Жители деревни приняли её – не как бывшую изгнанницу, а как тихую, трудолюбивую девушку, готовую всегда помочь. Она помогала старухам по хозяйству, читала сказки детям, учила их простым песенкам, которые когда-то слышала в клане. Впервые в жизни Линь Хуа чувствовала себя частью чего-то целого, а не чужеродным элементом.
Однако мир смертных, хоть и был избавлен от постоянных интриг и борьбы за ресурсы, свойственных миру культиваторов, не был абсолютно безопасен. Дикая природа таила в себе опасности, а границы миров – смертного и культивационного, праведного и демонического – не всегда были непроницаемы.