«6 апреля 1483-его года, на Страстную пятницу, в Италии, в городе Урбино родился великий представитель Чинквеченто, художник и гуманист Рафаэль Санти. Он был не только гениальным рисовальщиком, но также и архитектором, который руководил росписью собора Святого Петра в Ватикане. Находясь в вечном духовном поиске идеала чистоты и целомудрия, Рафаэль создал неповторимые образы Девы Марии, среди которых особо выделяется «Сикстинская мадонна», по праву считающаяся лучшим мировым шедевром живописи. Умер Рафаэль 6 апреля 1520 года, в свой день рождения при загадочных обстоятельствах. По всей вероятности, в ранней смерти художника была повинна его невенчанная супруга, Маргарита Лути, по прозвищу Форнарина.
Форнарина! Это что-то знакомое! Форнарина, Форнарина, Форнарина… Башкирова начала вспоминать, что бы могло значить это слово. Ее память ерзала, бегала от буквы к букве, от слов к мыслям и образам, цеплялась за невнятные символы… Упс! Вспомнила! Да это название кафе-булочной на Итальянской улице, которую по старой легенде еще в 16 веке отстроили понаехавшие в их город вольные каменщики, то есть масоны. Глупость какая-то! Но к современному кафе эти макаронники с молотком явно никакого отношения не имеют. А вдруг имеют? Но Анна Федоровна не стала углубляться в эту тему и продолжила слушать передачу, которая оказалась на редкость познавательной. Так она, почти не разбиравшаяся в искусствах, узнала, что «чинквеченто» (cinquecento) – это итальянское название периода конца Высокого Возрождения, начавшаяся в конце 15 века эпоха, а загадочное слово «fornarina» означает «булочница». «Все ясно», – решила Анна Федоровна и шумно отхлебнула еще один глоток уже начинающего остывать кофе. Черт! Она снова не положила в чашку хотя бы немного сахара! Протянув руку к стоящей на столе сахарнице, она уже хотела согрешить, но не успела, потому что вещающий с экрана очкарик пустился в искусствоведческий экскурс и теперь рассказывал о прекрасной поре Возрождения, когда человеческий разум вышел на другой виток своего развития и начал осознавать мир в радостных его проявлениях. И жизнь отныне являлась не тяжким искуплением за грехи, а лучезарной, освещенной счастьем дорогой, теряющейся в райских облаках будущего. Услышав про «райские облака», Башкирова цинично усмехнулась, ибо для нее, аналитика с двадцатилетним стажем, психология любого человека была ясна как день, и ничего хорошего в этом хваленом продукте антропогенеза не было, нет и уже, вероятно, никогда не будет. Хищник он и есть хищник. Что с него взять? Живет тремя инстинктами, как может, добывает себе на пропитание, вечно, как ненормальный, воюет с точно такими же, как он, соседями, а главную цель своей жизни видит в получении удовольствий, ради которых готов продать душу дьяволу, в чем, несомненно, преуспел. Ну а Бог? Что Бог? Он возник в человеческом сознании из суеверного страха перед смертью, и кланяются ему тоже по той же причине. Даже скука берет думать о такой белиберде. Ну а эти идеи гуманизма можно так вывернуть наизнанку, что мало не покажется никому. О, а это, кажется, гипотеза! И, кажется, разумная! Осталось только немного полистать пластиковые странички, кое-что почитать и поискать ее доказательства. А уж она их обязательно найдет! Но Анна Федоровна не успела сделать этого, ибо экран вспыхнул и перед ее взором появился юноша необыкновенной красоты с утонченным, одухотворенным лицом, темными печальными глазами и разметавшимися по плечам, длинными темно-каштановыми волосами. Кто это был? Мечтатель, херувим, небожитель, сказочный принц? Нет, нет и еще раз нет. Это был Рафаэль Санти.