Границ города не было: слева возвышались стеклянные небоскребы. Должно быть, там решалось, какой сигнал посылать вышкам; справа – нескончаемые маленькие домики в четыре-пять этажей. Ревант смотрел вокруг, замерзший от ветра, и думал… А после, будто оборванный на половине мысли, резко вспомнил, что он у себя дома, в своей кровати, юноша укрылся одеялом и попытался скрыться от мысли, что он теперь делинквент…
Утром получилось проснуться (если это можно так назвать) вовремя, с кухни на первом этаже прозвучала мелодия чайника, и Ревант стал считать про себя ровно десять минут, чтобы встать, надеть рубашку на вакуумных застежках, штаны и спуститься вниз. Мама стояла, склонившись над Евой, успокаивала ее. Младенцы, недавно получившие чипы, часто плакали, еще не в силах совладать со своими эмоциями.
Дверь в ванную открылась, Ревант включил свет и начал чистить зубы. Он не мог теперь смотреть на себя, он боялся собственного отражения. Быстрее, чем он успел об этом подумать, работа зубной пластины завершилась, настала пора утренней проверки чипа. Боковые маленькие зеркала выехали по разным сторонам, нужно было сказать фразу, только сказать, ничего больше. Глаза уставились на затылок, наблюдая небольшой черный островок в океане кожи. «Что-то нужно сказать. А может, не нужно? Если промолчать, то наверняка придет помощь, чип вживят обратно, и жизнь пойдет прежним ходом, – думал Ревант. – Хотя, что я такое говорю? При утренней проверке самое последнее, что нужно делать – это молчать».
После раздумий, очень неуверенно и тише, чем обычно, он произнес:
– Ревант Лайнхарт. 9:03. Чип-ингибитор в норме.
Он стоял неподвижно. Зеркала задвинулись назад. Кажется, все обошлось.
Позавтракав, все засобирались по своим делам. Школьники выходили из домов один за другим, в их потоке был и Ревант. Ощущение искусственности пространства его покинуло вместе с чипом. Будто он зритель и только наблюдает представление посреди сцены, а актеры с декорациями кружатся вокруг него. Сейчас же он избавился от этого, но стоило ли оно того – непонятно. Над головами людей сегодня пролетел всего один вольтжет, но его хватило, чтобы всю оставшуюся дорогу до школы думать: «Даже у военных чипы функционируют, а у меня…»
На школьной линейке пришла растерянность, Ревант будто забыл, какое место он занимал все годы обучения в своей школе, поэтому встал последним, увидев единственное свободное место. Внесли портрет, все школьники начали произносить клятву, но только те, у кого чип функционировал. В памяти были фрагменты фраз, отдельные слова, но вспомнить все было очень сложно. Рот как-то сам открывался, произнося звуки. Повезло, что Ревант стоял не в числе первых, а ближе к стене, в дальних рядах. Но, кажется, ничего не прошло бесследно: при входе в кабинет мисс Миль подозрительно на него посмотрела. «Неужели она знает?» – новый терзающий вопрос, совсем ненужный, ведь на старые еще не было ответов. Усевшись за свою парту, он уставил взгляд на электронную доску, отводить глаза было опасно. Другие ученики садились за свои парты, заполняли кабинет.