– Эй, друг! – звучно прошептали, протискиваясь сквозь прутья ограждения. – Привет, – самый обычный черношерстный Кузька весело приветствовал благородного соседа.
Голова бочонка медленно повернулась к подходящему гостю.
– Привет, Кузенька.
– А где Пушок?
– Гуля-я-яет… Что у нас сегодня? – неторопливо возвращаясь в прежнее положение, поинтересовался породистый рыжий кот.
Чёрное пятно быстренько оказалось под большим, зеленоватым и философским.
– Вот, послушай, Абрикос:
Коты, не двигаться, стоять!
Не дремлет наш Барбос.
Ах нет! Не надо ждать.
Та-да-а-ам! Разлёгся Абрикос.
И псу, хвосты, вас не достать
За животом. Играть, сиять!
Худенький, но пушистый черныш, довольный отлично получившимися забавными строками собственного сочинения, сладко облизнулся.
Абрикос в отличие от друга был упитанным котом, пузо которого частенько лежало, а не тряслось от прогулок. Рыжий хвост обычно размышлял о жизни, а думать с прикрытыми глазами, да на нежном солнце, щекотавшем длинную мягкую шёрстку, известное дело, приятнее. Но и в шелковистой тени, под яблоней размышлений, мозги шевелились не хуже.
Дневной свет делал хвоста огненным. Цвет кота напоминал рыльца цветков шафрана, поэтому Лёня, муж Маши, и стал называть его так. А Маша, кормилица пушистого облака, отчаянно сопротивлялась, поэтому кот стал Абрикосом, но, принимая в расчёт взаимные уступки молодых супругов, Шафрановичем.
А как Шафранович пах?! Величием… теплом и уютом. Аромат счастья нельзя не узнать, так же как и запах пряности, получаемой из оранжевых «лучиков» лугового лилового цветка. Именно из-за этого запаха, наполняющего душу теплом, Маша и согласилась ухаживать за ещё одним пушистым бутончиком.
«А цвет здесь ни при чём», – только и приговаривала обычно хозяйка «ароматного» кота…
– Что случилось? – промяукал Кузя, глядя на не повеселевшего друга.
Кузя то и дело представлял Абрикосу свои юмористические стихотворные зарисовки. Он любил пошутить над собой и другом, но делал это из-за того, что был весёлого нрава и часто думал о товарище под боком. Чёрный хвост знал, что сосед никогда не обижался на результаты его творчества. Да и Абрикос любил и ценил свой животик – ничто не могло его переубедить в том, что эталон красоты должен быть побольше; на то он и образец, чтобы видели все!
«Наш рыжик – философ, он выше всего…» – с восторгом о карамельного цвета друге обычно думал усатый черныш.