Черныш решил закончить с валянием и уселся.
Через пару минут взору наблюдателей вновь предстал упитанный мужчина средних лет.
Как хорошо, что забор, ограждавший владения одного из усатых друзей, был металлический, с редкими прутьями – двум парам жёлтых глаз было так удобно следить за миром вместе, получать свежие новости и иногда наставлять заблудшие души.
Коля, недавно вновь вышедший на крыльцо, всё ещё смотрел на крупный бежевый цветочек, дрожащий в кустах неподалеку. Потом громко выдохнул и снова зашел в дом.
Соломенная шляпка от грузно упавшего «эх» слегка повернулась, а затем, когда вздыхатель скрылся, вернулась в прежнее положение.
– Не люблю, когда ругаются, – с сочувствием промяукали из тени под деревом.
– Так оно, – одобрил лежащий рядом Абрикос.
– Я вот не могу долго обижаться, Шафранчик, – невесело заметил чёрный хвост.
– Всё зависит от того, Кузь, как тебя обидели, – на секунду развернувшись к другу, ответил рыжий. – Я так думаю.
– Ну ответить-то всё равно можно было. Зачем так мучить и без того обиженного природой человека? – переживал Кузя за бесхвостого Абрикосова соседа. – Эх, Света… Игорь и Аня так себя не ведут.
– А почему ты думаешь, что Света не отвечает? – рыжая мордочка снова повернулась к другу. – Отвечает она.
Кузя навострил уши, а Абрикос продолжил размышлять:
– Когда уши, Кузь, соприкасаются с чем-то обидным, сердце начинает возмущаться, а лапы – чесаться. Иногда обидчик получает ответ сразу – поток боли в виде криков, вонзающихся когтей…
Кузя особенно вопросительно посмотрел на Абрикоса. Надо отметить, что сосед Абрикоса был чёрным не полностью. Пушистую полночь нежно разбавляли три тоненькие, беленькие, изящно-изогнутые полоски на макушке. Белые мазки на тёмном холсте немного напоминали знаки вопроса, вот и получалось, что иногда Кузя смотрел чересчур пытливо.
– Да, это и про людей тоже… А иной раз вроде бы ответа не бывает – собеседника игнорируют. Ну, так люди говорят. А почему такое поведение не считают ответом? Мне кажется, что это тоже ответ.
Порой не ругаются, когда боятся собеседника, но это не наш случай.
Иногда могут не разговаривать, когда хотят переждать порыв своей собственной злобы, не хотят наговорить того, о чём впоследствии будут жалеть. Порой лучше не выпускать свою злобу, а переждать её наедине, тогда она отравится сама собой, а ты сможешь заполнить пустое место чем-то более приятным, ароматным.