Этот эпизод ничего не изменил в его рабочем ежедневнике. Он по-прежнему оставался ее вещью, вскакивал среди ночи каждый раз, когда ей нужна была папка с делами давно минувших дней, или ждал до утра ее возвращения с совещаний, после которых ей «кровь из носа» надо записать все, что сообразила ее премудрая головка.
Но он сжимал зубы и терпел, не позволяя себе даже скрипа в ее сторону. Он лишь запоминал все, что слышит, видит или обоняет, и на внешние раздражители не реагировал. Именно поэтому она так ценила Макса. Голодный, поднятый с постели в три утра, чувствующий озноб от недосыпа, тем не менее, он с каменным лицом записывал ее речь для следующей церемонии награждения ученых-генетиков, или ценные указания для работников лаборатории, а то и вовсе планы по уничтожению очередной расы.
– Звонарев, – помянешь черта, вот и он. Селектор вновь заговорил голосом Белины. – Свободен до завтрашнего утра. У меня срочная встреча.
– Разве я не должен сопровождать вас? – на всякий случай поинтересовался он. Однажды такая забывчивость стоила ему недельного оклада. В тот раз он, очевидно телепатически, должен был догадаться о необходимости своего присутствия на скучном ланче с наместником Гаапта.
– Нет. Я же сказала – свободен. И отключи свой комм. Включишь завтра в девять по галактическому.
Третий раз повторять нет нужды – он понятливый. Максим отшвырнул глупый журнал и ретировался в свою комнату, которая хоть и примыкала к кабинету Белины, но все равно могла справедливо считаться островком свободы.
Сейчас бы завалиться в постель и постараться отоспаться. Но сон не торопился. Пришлось снова залезать в бар Ее Величества за очередной бутылкой виски с эпическим названием «Космические волки».
Коллеги всегда так удивлялись, когда узнавали о его предпочтениях. «Ты же русский!»
Но, по его мнению, водку пьют или в шумной компании нищих студентов (даже через три тысячелетия ничего не меняется в сфере образования), или среди опустившихся людей, не имеющих ни целей, ни желаний, и пребывающих в черной депрессии. Да, Максим тоже не веселится до упаду, но и мыслей об удавке пока не возникает.
Пиво – для тех, кому не жаль своего тела. Или опять же, для нищих студентов. Вина предназначены прекрасной половине человечества. Коньяк – для душевных разговоров тет-а-тет. Мартини, бренди, вермут – для выскочек из высшего общества. Текила и самбука – для Саманты. А «зеленая фея»* – для полнейших психов. Коктейли он вообще считал недостойными своего внимания.