– Людоед, произнёс Ветров.
Генерал, заёрзав в кресле произнёс:
– Именно. Он. Наш старый знакомый.
Полковник, пролистав все фотографии по несколько раз сказал:
– Не может быть! Я лично видел его труп.
Генерал встал и подошёл к окну.
– Я помню это необычное дело, сказал он. Этот Людоед очень не прост и он вполне мог инсценировать свою смерть. Когда мы его взяли, я подумал, что нам его не расколоть. Слишком уж он уверенно себя вёл. Если бы не его мать….
Генерал замолчал и вернулся на своё место в кресло.
– В прочем к стенке его не поставили, комиссия пришла к выводу о том, что нормальный человек такое творить не может, что вытворял он во время войны и его определили в психиатрическую лечебницу, из которой он в итоге сбежал.
Полковник внимательно слушал генерала.
– Потом вы полковник, занялись им.
– Да, но товарищ генерал, дом был оцеплен, начался пожар, всё сгорело. Труп был найден. Дело закрыли.
Генерал посмотрел на полковника и промолчал.
– А что если, произнёс Ветров, кто-то работает под этого Людоеда? Бывали же такие случаи. Преступники копируют чей-то почерк, путая следы.
Генерал вновь пристально посмотрел на полковника и произнёс:
– До этого группового убийства, примерно в тех же краях на расстоянии в пару железнодорожных станций, в вагоне проводницы поезда, были обнаружены два мужских трупа с такими же характерными рваными ранами, как на фотографиях, которые вы сейчас видите. Никто, ничего не видел и не слышал.
Генерал замолчал и вновь вопросительно посмотрел на полковника.
Тот встал и вытянувшись по стойке смирно, чётко произнёс:
– Какие мои дальнейшие действия товарищ генерал?
Генерал показал рукой, что полковник может присесть на своё место. Потом задумавшись на несколько секунд сказал:
– Был у меня коллега, ваш однофамилец Ветров Игорь Сергеевич. Погиб при исполнении. Опер был от Бога.
Наступила пауза, нарушив которую генерал сказал:
– Идите, собирайтесь. Поедете со мной в Амурское.
– Есть!
Когда генерал остался один, он задумчиво подошёл к большому зеркалу на стене, посмотрел в него и спросил у своего отражения:
– Ну что, как в старые добрые времена?