«Папа на работу едет, сынок», – отвечала Вера, глотая слезы. Она знала, что лжет, но не могла объяснить ребенку всю жестокость мира, которая только что ворвалась в их дом.
К полудню вся деревня уже знала: война. Молодых мужчин собирали на фронт. Из Глубокого уходили двадцать человек – цвет деревни, ее сила и опора. Иван был одним из них.
Глава 3: Последнее прощание
Время словно остановилось, сгустившись вязкой смолой вокруг семьи Ивановых. Каждый стук по дереву, каждый шорох собираемой котомки отдавались в сердце Веры тупой болью. Она двигалась механически, доставая сухари, которые еще вчера пекла для семейного ужина, укладывая вышитое ею полотенце, перебирая в руках шерстяные носки, связанные для Ивана прошлой зимой. Каждый предмет казался теперь ЧАСТЬю, отрываемой с кровью от их общей жизни.
«Вера, ты мне хоть какой-нибудь оберег положишь?» – голос Ивана прозвучал непривычно тихо. Он стоял у окна, глядя на потемневшее небо. Солнце уже клонилось к закату, и багровые отсветы ложились на стены избы, окрашивая их в тревожные цвета.
Вера обернулась, глаза ее были красными от сдерживаемых слез. Она подошла к углу, где висели иконы, и сняла небольшую, потемневшую от времени ладанку. «Вот. Молись, Вань. Молись за нас, а мы – за тебя». Она вложила ему в руку, пальцы Ивана были холодными.
«Мам, а папа точно вернется?» – Петр, прижавшись к материной юбке, тянул ее за подол. Он никак не мог понять, почему папа вдруг собирается куда-то, а мама плачет.
Вера присела на корточки, обняла сына. «Конечно, сынок. Папа очень скоро вернется. Он же сильный у нас, правда?» Она пыталась выдавить из себя улыбку, но губы слушались плохо.
Алексей, тем временем, серьезно подошел к отцу. «Пап, ты только… ты береги себя там». В его глазах стояли слезы, но он старался держаться по-мужски. Ему так хотелось быть старше, чтобы идти рядом с отцом, а не оставаться в тылу.
Иван положил руку на плечо сына. «Буду, Леша. И ты тут берегись. Ты теперь за всех нас. За маму, за Анюту, за Петю. Ты хозяин теперь». Это было не просто напутствие, это был груз ответственности, который в одночасье обрушился на плечи четырнадцатилетнего парня. Алексей кивнул, чувствуя, как внутри него что-то меняется, взрослеет.
Анна, самая эмоциональная из детей, просто прильнула к отцу, уткнувшись лицом ему в грудь. «Не уезжай, папочка! Не надо!» – ее голос был приглушенным, полным отчаяния.