В зале повисла напряженная тишина. Кто-то захихикал. Кто-то потупил взгляд. А Илиодор… На его идеальном лице мелькнула тень раздражения, быстро смененная слащавой улыбкой. «Старая парадигма! – парировал он, стараясь сохранить пафос. – Бесплатно – значит, не ценится! Истинная энергия требует обмена!»
Но заклинание было нарушено. Авдотьина простая водичка и ее слова о дарах Божиих, словно луч света, прорезали мишурную завесу «Нового Просвещения». Несколько человек незаметно отошли от кассы. Одна женщина даже вытерла слезу.
Авдотья Семеновна больше не стала ничего говорить. Она перекрестилась, глядя на кричащий алтарь с экраном, тихо проговорив: «Господи, прости их, не ведают бо, что творят», – и повернулась к выходу.
На улице, у крыльца бывшего ДК, ее догнала та самая женщина, которой она дала водичку.
«Спасибо вам, тетенька, – смущенно проговорила она. – Я… я что-то ослепла было. Муж болеет, денег нет… Повелась на эти разговоры про потоки…»
Авдотья Семеновна ласково потрепала ее по руке. «Не тужи, дочка. Иди в храм к Спиридону Чудотворцу. Помолись. Подай записочку о здравии мужа. Батюшка отец Никодим посоветует, что делать. А Господь и врача пошлет хорошего. И унывать не моги! Уныние – хуже болезни. Вот тебе и водички нашей возьми побольше». Она достала еще одну бутылочку.
Женщина взяла ее, как драгоценность. «Спасибо… Авдотья Семеновна, да? Я вас видела в храме».
«Да, я Авдотья. Иди с Богом!»
Пока она шла домой по тихим улочкам Светлогорска, мимо знакомых палисадников, где уже зацветали первые маргаритки, в душе ее было светло и спокойно. А из «Храма Нового Просвещения» доносились усиленные динамиком восторги и крики «Аллилуйя Процветания!», но звучали они теперь как-то пусто и фальшиво.
«Лукавенько-то как старается, – размышляла Авдотья Семеновна, глядя на чистое небо над куполами настоящего храма Святителя Спиридона. – И блестит, и улыбается, и обещает золотые горы… только любви-то в нем нет. Ни капельки. Одно самолюбование да корысть. Антихристов дух – он ведь не только с рогами да копытами. Он и в таком вот… глянцевом обличье прийти может. С белыми зубками да с ценником на благодати. Господи, вразуми заблудших и укрепи маловерных!»
Она перекрестилась и ускорила шаг. Пора было ставить тесто на пирожки. Отец Никодим как-то обмолвился, что любит с капустой. Вот и повод доброе дело сделать – отнести ему парочку тепленьких. В тишине, без всяких «пакетов духовного раскрытия». Просто от души. Так, по ее мнению, и должно было быть.