Однако вскоре ситуация стала приобретать более явный контур. Моя приятельница начала… подражать мне.
Сначала это были мелочи – украшения, которые выглядели идентично моим. Затем – стиль одежды, который она начала повторять. И если раньше я могла объяснить совпадение случайностью, то теперь стало очевидно: здесь присутствует намеренность.
Я спросила её напрямую: «Твои новые серьги очень похожи на мои. Ты специально их искала?». Она не ответила. Только ушла в сторону, перевела разговор, стала говорить о чём-то другом.
Когда я увидела, что она уходит от разговора, стала ясной дальнейшая динамика, – приятельница перешла к обесцениванию.
Она стала делать странные выпады, будто невзначай, например: «Посмотри, у меня новая сумка! Помнишь, ты носила ту? Мне твоя не понравилась, я купила лучше».
В такие моменты внутри меня просыпалось недоумение: «Вот это поворот!». И тогда я поняла, что ошиблась. Я слишком долго позволяла себе верить в то, что с ней всё хорошо, что её слова – просто особенность характера, способ быть, своего рода экстравагантность.
На самом деле, за всем этим стояло глубокое чувство зависти, которое она не осознавала, но которое активно выражалось через её поведение. Её комментарии, её подражание, её неожиданная агрессия – всё это было частью сложного защитного механизма.
Интересно, что я, как практикующий психоаналитик, не сразу распознала эту динамику. Возможно, потому, что мне хотелось сохранить иллюзию гармоничного общения, возможно – потому что мне не хотелось чувствовать себя объектом зависти.
Я выбрала путь минимального сопротивления: решила просто сбавить темп, перестать искать встреч, уйти мягко, без конфронтации. Это был мой выбор – не вступать в разбор отношений, не сталкиваться с ней лицом к лицу.
Сейчас, спустя годы, я понимаю: тот самый механизм проективной идентификации, о котором мы часто говорим в терапии, работал во всей полноте. Через эти замечания, через намёки, через её поведение она передавала мне часть своей тревоги, своих страхов, своего внутреннего разлада.
Но я не была ее психоаналитиком, я была ее приятельницей. Я не согласилась с этой ролью – «склада» для ее проекций. Не стала играть в это. Просто ушла.
Потому что поняла: если я хочу сохранить контакт с собой, с моей самооценкой, с моей реальностью – я не могу быть пространством для чужих проекций, особенно когда они маскируются под дружбу.