– Ты уже вырос, Лукиан, – продолжал Актеон, – хватит тебе хитоны разрисовывать. Ты созрел для того, чтобы лики святых писать. Как выпилишь доску, помолишься сутки, постоишь с неделю на посту своей души, очистишь ее от всякой скверны, чтоб ни одно сомнение не нарушило добрых помыслов, так и приступишь к работе. А уж если с чем-то не справишься, то я тебе помогу.
– Я справлюсь, учитель, – прохрипел Лукиан, продолжая смотреть в глубину складок омофора. Но видение более не появлялось.
Последующие несколько дней Лукиан выпиливал из дерева обгоревший кусок, часть которого должна была стать иконописной. Когда ему это удалось, он расчистил обгорелые места и неожиданно для себя обнаружил, что под углем дерево значительно крепче, чем в других местах, оно как будто бы закалилось из-за действия огня и теперь мало уступало по твердости кварцу. Выпиливая доску, он буквально вгрызался пилой в волокна древесины, ломая металлические зубья.
Помолившись и выдержав недельный пост, Лукиан обтесал доску рубанком до идеальной глади, затем сделал в ней ковчег – небольшое углубление, где должен разместиться образ Богородицы. Покрыл поверхность доски золотым фоном (символ чистого света в идеальном мире) и, перемешав истолченную глазурь с воском, приступил к работе.
Далее следовало нарисовать мафорий, который должен быть непременно красным – цвета мученичества и перенесенных страданий. Добавив толченую киноварь в воск, он принялся расписывать на доске святой образ, прижигая краски горячим железом.
Через месяц с небольшим работа была готова. В центре – прописанная до мельчайших деталей, державшая Иисуса на руках Богородица излучала золотистое сияние. За ней, в различимой дымке, совершенно схематично, был нарисован горный пейзаж с отдельно стоящими деревьями. А вокруг центральной фигуры, немного в сторонке, грубыми резкими мазками, подчеркивающими незначительность, изображены верующие, облаченные в синее.
Лукиану и раньше приходилось участвовать в написании икон – чаще всего ему доверяли святых второго и третьего порядка, а апостолов, Богородицу, Иисуса писал всегда только богомаз Актеон, осознавая, что лучше него такую работу никто не исполнит.
Значит, в этот раз его что-то подвигло доверить написать Богородицу Лукиану, пусть лучшему, но все-таки ученику.