Небеса окончательно затмило и в одночасье стало мрачно, как поздним вечером. Голуби разлетелись, а из тяжёлого серого неба посыпались первые хлопья нового снега. Большие белые пёрышки ложились на землю с особым изяществом. Падающие снежинки можно было разглядеть через окно без особого труда. Они плавно опускались с серой небесной выси, на белое земное покрывало. Я увлечённо наблюдал за сими чудными кружевами, пока последнюю щёлочку на стекле не замуровали морозные узоры.
В трескучие морозы эти зимние украшения оттаивали только днём, и лишь при прямом солнечном свете. Но как только солнце скрывалось, то узоры начинали расти с новой силой. Они вздымались прямо на очах. Словно их писал какой-то незримый художник. Похожие на траву, папоротники и даже целые деревья. Сии нерукотворные изразцы впечатляли меня тогда, и вызывали неподдельное детское любопытство.
Я любил наблюдать за ростом морозных узоров. И я даже не знал, какое зрелище занимательнее созерцать: летящие крупные снежинки, или оконные кружева? Мои очи бегали туда-сюда от любопытства. Но узоры нещадно закрыли последние зазоры на стёклах, прервав всё моё удовольствие. Теперь и за студёным лесом смотреть не хотелось, ибо он уже более не вырастет, а снежинок стало и вовсе не видно. Передо мной теперь простиралась лишь одна большая, и непроницаемая, бело-серая стена. Но справедливости ради прекрасно разукрашенная. Вот бы все однообразные бело-серые стены были расписаны такими дивными художествами.
Через полчаса стало совсем темно. Постепенно усиливался ветер. Оный с каждым часом только наращивал свою мощь. Я слышал, как стали дребезжать наши старые стёкла, что видели ещё мою прабабушку и с тех пор ни разу не менялись. Некоторые окошки зияли трещинами и щелями, которые как могли, заклеили, в своё время, родители. Но это всё равно мало защищало помещение от ледяного ветра. Тепло неумолимо оставляло наше жилище. Около окна стало по-настоящему холодно, и отец сказал мне отойти от него подальше.
– Уйди от окна, а то опять заболеешь. Ещё даже выздороветь, толком не успел.
Действительно, смысла сидеть здесь не было уже никакого. Я послушно отошёл и стал играть с братьями поодаль. Не помню уже, во что именно мы тогда играли. Но знаю, что наши забавы всегда были связаны с происходящим вокруг. С какими-то знаниями, что мы сегодня постигли, с событиями, что произошли, с нашими мыслями, радостями и переживаниями. Вот и в сей раз, игра, видимо, была связана с той колоземицей, что господствовала вокруг.