Тихон тоже сидел и молчал. Наконец, Владимир Павлович посмотрел на него с укором: он не ожидал, что Тихон будет тыкать в него пальцем. Воодушевленный тем, что позволил себе укор, Владимир Павлович перешёл в контратаку, как ему показалось.
– Я знаю, – он выделил это «знаю» не только интонацией, но и подавшись вперёд всем шахматным туловищем, – Что слово… слово крайне весомо для вас, да. Но ведь это, вроде бы, это только если у вас открыто сердце? Но откуда я знаю, что оно у вас прямо сейчас открыто?
Он покраснел, вдруг осознав, что изрёк гадость. Вот этого-то не следовало говорить ни в коем случае. Что угодно другое, но не это. Он что, предполагает, что Тихон способен соврать?
– А что, Владимир Павлович, у вас есть для меня прямо сейчас весомое, как вы говорите, слово? – проигнорировал Тихон предположения визави.