И самая паршивая пора – ноябрь. Грязно-коричневой кашей дождей, промозглой сыростью и депрессивно-упадническими настроениями отмечается он в моей жизни. Вязкой слякотью медленно тянется длинным месяцем. Отдельно от времён года – зима, весна, лето, осень и… ноябрь. Как пятый сезон. Унылая пора. И никакого очарования.
Прорвало в ноябре.
А до этого… Гноилось и болело, отравляя мою кровь, пожирая мою молодость, уничтожая мою самооценку, разрывая меня тупым ножом отчаянья и безысходности. Медленно и тягуче выдирая из меня жилы подозрений и догадок бездоказательности. Сталкивая в пропасть мерзости и низости.
“МЫ ПОЙМАЛИ ЕЁ В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ. И КАТИТСЯ ОНА В ТАРТАРАРЫ”, – сказал зычный чистый густой голос в моём сне. Свет. И две руки. Сверху красивая молодая мужская крепко держит маленькую хрупкую ладошку. Это про меня.
Я стояла, вдавливаясь лбом в холодное оконное стекло, а ухом – в мобилку. И шептала: “Таня, что мне делать?”, “Таня, я не хочу врать…”.
Это был ноябрь. 10-е. Поворотный момент моей жизни. Конец и начало. Смерть и рождение. Всей сути и сущности моего естества и всего моего мира. Точка отсчёта трансформации меня, моих отношений, понятий и ценностей, принципов. Во всё, что было до этого, добавилось четвёртое измерение Присутствия. Которое я всегда чувствовала рядом, ощущала его, искала и ”марила” – грезила, томилась, тосковала, мечтала.
И вот Оно само вошло в мою жизнь. В вечерний двор за окном, наполнив и растянув его в три-Дэ. И в моё сердце. В самый болезненный момент моей жизни, когда вся шелуха “мира сего” слетела с меня, как пожухлая листва в ноябре, обнажив стволы и ветви. И сразу в зазвеневшее опустошённостью сердце моё постучалось второе рождение простыми словами моей подруги. Истина явила мне своё прекрасное лицо и утвердила свой трон в моём сердце, начав новый этап моей жизни, в тот же миг изменив до неузнаваемости и моё сердце, и даже картинку за окном.
Я не просто умерла. От прежней меня ничего не осталось после мясорубки ноября. Но тот кровавый фарш боли и отчаянья, в который я тогда превратилась, то слезливое месиво безысходности и непонимания всё ещё есть во мне. Никуда не делось. Лежит и болит. Я просто стараюсь не смотреть в ту сторону, не вспоминать, не размышлять, не думать… Не приближаться и не входить в эту тайную комнату Синего Бороды. В западное крыло заколдованного замка, где свалены прялки, спрятаны скелеты, заперты чудища, спят в гробах красавицы. Там отгорожено страшное.