– Почему валерьянка? – резко спросил Суровцев.
– Барыня… она сама иногда капала при бессоннице! – Дуняша всплеснула руками. – Я хотела помочь! Искренне! Она бы одобрила! – В ее глазах горели слезы отчаяния и непонятности.
– Вы задержались в будуаре? Видели, как графиня пьет? – Суровцев задал вопрос еще раз, ожидая, что если в первый раз Дуняша солгала, то все станет явным после второго вопроса.
Он слушал, внимательно вслушиваясь в каждое слово и стараясь уловить каждую эмоцию, хоть что-то, малейший вздох или секундную паузу. Но их не последовало, Дуняша отвечала, как и в первый раз.
– Н-нет… – девушка потупилась. – Барыня сидела у зеркала… не обернулась. Я поставила чашку на столик у кресла… и вышла. Больше не входила до утра! Клянусь всеми святыми! – Она перекрестилась дрожащей рукой.
Суровцев встал и медленно прошелся по кабинету. Его тень, отбрасываемая керосиновой лампой, колыхалась на стене, как призрак.
Инициатива Дуняши… Искренняя забота? Или идеальная маскировка для убийства? Она имела доступ, возможность, а мотив… Мотив мог крыться в страхе перед гневом графини за что-то, в тайной обиде или в чьих-то обещаниях. Пока – темный лес.
– Подождите здесь, – бросил он и вышел, оставив ее наедине с гнетущим портретом императора и собственным страхом.
* * *
Буфетная встретила Суровцева запахом старого дерева, воска и слабой сладостью застоявшегося какао. Глухов молча поднес лампу, высвечивая тесное пространство. Суровцев действовал как хирург: каждое движение – точное, осмысленное.
Жестяная банка какао: Суровцев открыл ее, понюхал содержимое – насыщенный шоколадный аромат. Просеял горсть между пальцев – темно-коричневый порошок однородный, без комков, без посторонних вкраплений. Поставил на стол.
Фарфоровая сахарница: Снял крышку. Крупнокристаллический сахар-песок. Проверил ложкой до дна – однородно. Никаких слоев, порошков.
Фаянсовая баночка с перцем: Рыжий порошок, едкий запах при вдыхании. Попробовал микроскопическую щепотку на язык – жгучая острота, характерная для кайенского перца. Ничего необычного.
Склянка валерьянки: Этикетка аптеки Бромптона, срок годности в порядке. Пахло резко, специфически – типичная валерьянка. Суровцев капнул каплю на тыльную сторону ладони – маслянистая жидкость, без осадка.
Медная кастрюлька: Тщательно вымыта, но на внутренних стенках, у самого верха, Суровцев заметил едва различимый темный налет. Не нагар, а скорее…