,
Мне не хотелось отношений, не хотелось любви.
Хотелось ли мне хоть чего-нибудь?
,
Зачем скачал приложение для знакомств – не знаю.
Такое время: нельзя подойти к кому-нибудь на улице и попросить номер телефона. Доступ ко всей информации в городе, да и просто ко всей информации вообще – через интернет, внезапно стал обретать вторую сторону медали. На улице стало… нельзя сказать, что опаснее, но гораздо тревожнее.
Так я познакомился с К., и мы мгновенно поняли, что не подходим друг-другу: меня пугала её внутренняя сила, казалось, что она готова двигаться напролом ради достижения своей цели и если надо, то и через меня она переступит не задумываясь. Ей – что я чересчур стеснительный, зажатый – слабый. Поэтому буквально на следующий день после первого свидания с К., меня уже знакомили со Светло-Серой на квартире у первой. То была очень опрятная маленькая квартира-студия на одиннадцатом этаже одиннадцатиэтажного дома в самом центре города. Она была словно с картинки каталога продажи дизайнерской мебели: мраморный пол и столешница, белоснежная кровать с уходящей вверх метровой проштопанной ромбиками спинкой, маленькое кожаное черное кресло и встроенный в стену холодильник. Я стоял там посреди комнаты – будто только очнувшись от какого-то сна – будто только там текст наконец начал складываться в рассказ –, не совсем осознавая, что именно делаю. Такая пустота не удивляла меня, потому что мне ВСЁ тогда казалось абсолютно нормальным.
Когда я увидел её впервые она кружилась под музыку посреди квартиры К. – на фоне играл Скриптонит «Это моя вечеринка». Она была одета, выглядела и вела себя так легко словно должна была сниматься в рекламе французских духов. Маленькое черное платье на узеньких бретельках, чуть касающееся колен, и её смешные жёлтые носки забирали на себя всё внимание. Из-за носков она скользила по полу, оставляя за собой приятный запах сигарет со вкусом шоколада и вишни. Она улыбнулась мне как будто совсем не ожидала, что здесь будет кто-то ещё и засмущавшись подошла познакомиться.
Коснувшись моего предплечья, она сказала мне что-то, и моё сердце ненадолго замерло, чтобы дать мне возможность услышать её голос. Он был сухим, но одновременно с этим мягким. Вся её манера держаться и говорить выдавала в ней что-то ужасно грустное, что-то из-за чего хотелось обнимать её до потери сил. Но одновременно с этим во время разговора её маленькие руки были плотно сжаты в кулачки, а взгляд всегда направлен точно в глаза собеседнику, как будто она хотела понять, что творится у него в голове и опираясь только на это знание вести с ним диалог.