Если внимательно вдуматься, то попадание в блокаду полезно с разных точек зрения. Например, она, блокада, крайне благотворно развивает практическую сметку и здравый смысл. Особенно в быту. А в прочих смыслах я даже без блокады впереди планеты всей. Порою вынужден и тормозить, пока она довертится до моего уровня на своей орбите. Бывает и такое, да…
Чем ближе к двери, тем толпа плотнее, ощутимо. Но на то она и толпа. Однако проявляет цивилизованную сдержанность, хотя порог и сумрак по ту сторону охраняет, всего лишь смотрящий.
Крепыш-регулировщик, в чёрной рубахе и штанах ресторанной униформы, довольно регулярно утешает ближний к нему, совсем уже сплочённый край толпы:
– Ай, люди! Потерпите. Через пять минут зайдёте.
Лицо добродушно круглое, на голове волосы после машинной стрижки. Почти под корень, но не для отвода глаз – лысины пока что не предвидится, так что маскировать нечего.
А эта должность, кстати, важна и ответственна, от регулировщика многое зависит. Вот взять хотя бы ту кинохронику, а? Конечно, припомнить далеко не каждому под силу, снималось-то аж в 1945-м, посреди развалин Берлина, разбитого в последней массовой бойне той войны.
Однако Пинчон как пить дать видел, а затем неоднократно прокручивал те кадры, мысленно, перед внутренним взором, пылая творческим экстазом, когда вставлял их в свою «Радугу».
И я тоже их видел, отдельно от него, и опознал в его работе ту рядовую регулировщицу с карабином за спиной.
Ремень карабина, наискось от плеча, плотно вжал гимнастёрку между спелых грудей, обтянутых тканью весом оружия. 1945-й, Советская девушка дошла до вражьего логова, в юбке и сапогах, и теперь деловито машет флажками, направляя движения транспорта среди развалин, уж ей-то лучше знать куда.
Лицо регулировщицы строгое, она при исполнении, а на неё тут кинокамерой стрекочут, а и к тому же замполит полка тоже здесь, за кадром…
Конечно, Томас не мог пройти мимо такой фактуры для своего романа (а кто бы удержался?), он падок на подобные детали. Да, это метод у него такой – насмотреться хроники из времен и стран, где происходит действие, и заполнять затем сюжет деталями. И это у него здоровски выходит. Достойный писатель… Ну, а в личном плане все мы одинаковы.
Из глубин сумеречного зала всплывают поевшие. Нестройно, вразнобой утирают губы ладонями. Их немного, человек 5-6. В глазах что-то типа растерянности, недовольство неопределённостью, которая возникает, когда цель достигнута, а дальнейшие планы как-то ещё пока не обозначились. Но в ту тему переживать не стоит, такое состояние ненадолго.