И они ждут. Они всегда ждут.
Вновь мрак сгустился, предвещая возвращение. Эхо "Аргуса" зазвучало в новых мирах, напоминая о цене знания. Лишь бдительность и память о павших могут уберечь нас от повторения кошмара. Космос молчит, но в его глубинах таится вечная угроза, ожидающая своего часа. И мы должны быть готовы к новой битве, чтобы свет не погас во тьме.
Генезис-Машина 734
Сырость пропитала все вокруг. Она сочилась со стен, покрытых плесенью, висела в воздухе тяжелым, удушливым одеялом. Фонари сталкеров, пробиваясь сквозь этот мрак, выхватывали из небытия обломки былой славы корпорации "БиоГенезис". Когда-то здесь, в глубине заброшенного комплекса, творили будущее. Теперь же – лишь эхо безумных амбиций и предсмертный шепот забытых экспериментов.
Впереди шел Клык, его лицо, изрезанное шрамами, выражало лишь привычную суровость. За ним – Шрам, техник, нервно поправляющий очки, и Молчун, здоровенный детина, чье молчание было страшнее любого крика. Они искали артефакты, забытые технологии, все, что могло принести хоть какую-то выгоду в этом проклятом месте.
И вот она.
"Генезис-Машина 734" – возвышалась в центре зала, словно алтарь забытому божеству. Огромный цилиндр из матового металла, опутанный проводами и трубками, он казался живым, пульсирующим в полумраке. Шрам, завороженный, подошел ближе.
"Не трогай!" – прорычал Клык, но было поздно. Шрам уже копался в панели управления, его пальцы, дрожащие от возбуждения, нажимали на кнопки.
"Это… это невероятно! – прошептал он. – Она рабочая! Почти…"
Молчун, обычно невозмутимый, нервно переступил с ноги на ногу. В воздухе повисло напряжение, словно перед грозой.
"Что ты делаешь, идиот?" – Клык схватил Шрама за плечо, пытаясь оттащить от машины.
Но было слишком поздно.
С тихим гулом, словно вздох, машина ожила. Индикаторы на панели управления вспыхнули зловещим зеленым светом. Внутри цилиндра забурлила мутная жидкость, закручиваясь в спираль.
"Что-то не так…" – пробормотал Шрам, его лицо побледнело.
В этот момент из цилиндра вырвался луч света, ударив в потолок. Посыпалась штукатурка, обнажая ржавые металлические балки. И вместе с этим светом в воздух проникло нечто. Нечто, что нельзя было увидеть, но можно было почувствовать. Холод, пронизывающий до костей, и липкий страх, сковывающий движения.