Он подошел к ларцу у восточной стены – тому самому, что достался ему от отца, – и медленно провел пальцами по сложенному там куску ткани. Шелк, некогда белоснежный, пожелтел от времени. Развернув его, царь коснулся темных пятен, въевшихся в волокна.
– Кровь Раджаки… – его губы едва шевельнулись.
Пять лет назад, когда его первенец умирал от лихорадки, брахманы принесли в жертву белого ягненка. Они клялись, что боги услышат. Но мальчик умер, истекая кровью на этом самом покрывале, а жрецы развели руками: Такова его карма.
Теперь же, когда Асита – тот самый отшельник, что предсказал смерть Раджаки, – вернулся из лесов с новым пророчеством, Шуддходана чувствовал, как старая рана в груди снова разрывается.
Он помнил каждую деталь той встречи. Как Асита, похожий на иссохшее дерево, сидел в тени манговых деревьев, не притронувшись к подношениям. Как его глаза, мутные от катаракты, тем не менее видели сквозь плоть прямо в душу.
– Твой новый сын… – голос старца звучал, словно шелест сухих листьев, – "…увидит то, что скрыто от царей. Он коснется сердца мира".
Шуддходана сглотнул ком в горле.
– Он будет править?
Пауза растянулась так долго, что где-то в саду сорвался и упал перезревший плод.
– Он превзойдет правителей – наконец ответил Асита.
Но не на троне....
После той встречи с Аситой Шуддходана не спал три ночи.
Он стоял на северной стене Капилавасту, сжимая в руках кусок свежеобожженного кирпича. Город внизу спал – лишь редкие огоньки мерцали в домах самых усердных ремесленников. Но царь видел другое: не сегодняшние кривые улочки, а будущие прямые проспекты; не эти глинобитные стены, а каменные бастионы, которые не возьмет никакая осада.
– Прикажи начать завтра", – сказал он на рассвете главному строителю.
Тот, седой, сгорбленный мужчина, чьи предки возводили стены еще при деде Шуддходаны, осторожно кашлянул:
– Господин, это потребует…
– Всего – перебил царь. Возьми всех рабов. Всех осужденных. Всех, кто должен нам зерно. Пусть работают в три смены.
К полнолунию Капилавасту превратился в муравейник. Каменщики из Варанаси, присланные в счет долга царем Косалы, тесали блоки из песчаника. Женщины и дети таскали глину с реки, смешивая ее с рубленой соломой. Даже брахманы, ворча, разрешили использовать священных быков для перевозки тяжестей.