Во-вторых, внутренняя болтовня поддерживает ощущение контроля. Если я постоянно думаю, анализирую, планирую, то создаётся впечатление, что я активно участвую в управлении своей жизнью. Тишина ума могла бы обнажить тот факт, что большинство событий происходит само собой, без участия отдельной воли, и что жизнь прекрасно течёт своим чередом даже тогда, когда думающий отсутствует.
В-третьих, мысли создают знакомый, предсказуемый мир. Они накладывают на непосредственную реальность сетку концепций, категорий, объяснений, которые делают хаотичный и непостижимый мир понятным и управляемым. Без этой концептуальной сетки отдельное «я» могло бы столкнуться с такой непосредственностью и загадочностью бытия, что его привычные способы самоопределения просто растворились бы.
Ум научился создавать проблемы именно для того, чтобы потом их решать. Это может показаться абсурдным, но в этом есть глубокая логика. Пока есть проблемы, есть и тот, кто их решает. Пока есть вопросы, есть и тот, кто ищет ответы. Пока есть цели, есть и тот, кто к ним стремится. Проблемы, вопросы и цели – это топливо, на котором работает машина отдельного «я».
Поэтому ум обладает удивительной способностью находить проблемы даже там, где их нет, или создавать новые проблемы сразу же после решения старых. Вы наверняка замечали этот феномен в своей жизни: решили одну проблему – тут же возникает другая. Достигли цели – появляется новая, ещё более амбициозная. Получили ответ на мучивший вас вопрос – возникает десять новых вопросов.
Это не случайность и не невезение. Это работа защитного механизма, который обеспечивает отдельному «я» постоянную занятость. Ведь если все проблемы будут решены, все цели достигнуты, все вопросы получат ответы, что останется делать отдельному «я»? Кем оно будет, если не решателем проблем, не достигателем целей, не искателем ответов?
Следующий мощный механизм защиты – это система постоянного сравнения. Отдельное «я» определяет себя не через то, что оно есть, а через то, чем оно отличается от других. Я выше или ниже, умнее или глупее, успешнее или менее удачлив, красивее или некрасивее – эти сравнения работают как непрерывная процедура самоидентификации.
Но сравнение выполняет ещё одну важную функцию – оно поддерживает иллюзию множественности. Пока есть «я» и «другие», пока есть различия и сравнения, отдельность кажется очевидной реальностью. Если бы отдельное «я» перестало сравнивать себя с окружающими, оно могло бы заметить, что граница между «собой» и «другими» гораздо более размыта, чем кажется.