Глава 3 (1791 год март)
Рожденный ползать – летать не может
М. Горький
Рожденный ползать – везде пролезет
М. Жванецкий
На третий день моего воскрешения в теле поручика Ржевского мы сидели с Максимȯвичем в…, наверное, гостиной. А как ещё назвать эту, сравнительно большую, комнату? Причём, комната эта была отделана уже с претензией на некоторую… нет, не на роскошь, а на … скорее, на респектабельность. Стены были обиты каким-то материалом, может быть даже шёлком, нежно голубого цвета. По углам стояло два канделябра или как их… Ну, в общем, две такие штуки, куда свечи ставят. Имелся довольно приличный диван и четыре в тон ему кресла. В одно из которых меня и усадил Степан, предварительно обложив подушками. Да, еще был стол. В моё время его бы назвали журнальным. По сравнению с моей комнатой, эта уже больше походила на комнату в барском доме. Но всё равно, я сделал вывод, что Ржевские скорее Дубровские, чем Троекуровы.
Было в комнате и зеркало. Небольшое такое зеркало в простой деревянной раме висело под углом к стене, и я, наконец, увидел внешность моего донора.
– М-да, уж… Видок тот ещё. Впалые щёки, лицо серое, измождённое.
– Зато вот лысины твоей нет – волосы у парня вон какие густые, а мясо нарастёт.
От созерцания себя нового меня отвлёк Нестор Максимович.
– Дорогой Александр Фёдорович, Вы так интересно изъясняетесь, что я просто теряюсь в догадках, откуда это? Некоторые слова я, не сказать, что никогда не слыхал, но как-то их слыхал в других смыслах, что ли. И Ваши обращения ко мне, к Екатерине Романовне, к дворовым, наконец, для меня они как бы необычны. Мне казалось, что офицеры, тем более боевые офицеры, а не придворные шаркуны, коим Вы безусловно являетесь,… – Тут он понял двусмысленность последних слов, заволновался, покраснел и опять начал заикаться. – То есть, я хотел с-сказать, что Вы б-безусловно боевой офицер, так вот, мне к-казалось, что они говорят к-как-то иначе. Это что, последствия контузия и п-потери памяти? – Он по-прежнему избегает говорить «амнезии».
Гм… Отвечать ведь что-то надо. Подумаешь, говорю я не так. И что? Ты бы вообще офигел, если бы услышал молодёжный сленг начала 21 века. Кто из нас двоих врач-то? Ты? Вот бы сам правдоподобные версии и придумывал.
Я пожал плечами.
– Милейший, Нестор Максимович, русский язык настолько многогранен и необычен, что даже мы, русские, привыкшие к нему с самого детства, иногда оказываемся в затруднении, пытаясь правильно передать свою мысль. Вот Вам пара примеров. Перед нами стол. На столе кувшин и нож. Что они делают? Кувшин стоит, а нож лежит. Если мы воткнем нож в столешницу, нож будет стоять. То есть, стоят вертикальные предметы, а лежат горизонтальные? Добавляем на стол тарелку и сковороду. Они вроде как горизонтальные, но на столе стоят. Теперь положим тарелку в сковородку. Там она лежит, а ведь на столе стояла. Может быть, стоят предметы готовые к использованию? Нет, нож-то готов был, когда лежал. Теперь на стол запрыгивает кошка. Она может стоять, сидеть и лежать. Если в плане стояния и лежания она как-то вмещается в логику "вертикальный-горизонтальный", то сидение – это новое свойство. Вот мы сидим в креслах. Сидим мы на заду. А если на стол сядет птичка? Она на столе сидит, но сидит на ногах, а не на заду. Хотя вроде бы должна стоять. Но стоять она не может вовсе. Но если из птички сделать чучело, то оно на столе будет уже стоять. Может показаться, что сидение – атрибут живого, но сапог на ноге тоже сидит, хотя он не живой и зада не имеет. Так что, поди ж пойми, что стоит, что лежит, а что сидит. – Вот я ему мозги забил. Впрочем, этой тирадой я только пытался оттянуть время и побольше его запутать в словесной акробатике. – Я к чему это говорю? Безусловно, среда, в которой человек вращается, накладывает свой отпечаток и на словарный запас и не лексику человека. Наверное, офицеры в действующей армии выражаются проще и лаконичнее. Ведь в сражении команды должны быть чёткими, короткими, всем понятными, исключающими любое двусмыслие. Иначе нельзя. Иначе не поймут. А не понимание в бою командира может статься гибельным для солдат. – Я помолчал пару секунд и дал ему ещё один посыл. – По словам Екатерины Романовны, я учился в шляхетском корпусе, то есть, как понимаю, все мои знания там в меня и вкладывались. Вот, видимо, оттуда и моя лексика.