«В склянке темного стекла из-под импортного пива роза красная цвела гордо и неторопливо…».
Впереди появились фары встречной машины, и я переключился «на ближний». Фары появились и пропали – значит, встречная машина пошла под гору.
«Исторический роман сочинял я понемногу, пробиваясь, как в туман, от пролога к эпилогу…».
Фары появились внезапно и совсем не там, где их можно было ожидать! … Яркий слепящий свет на всё лобовое стекло!
Хорошо, хоть в машине один…
Глава 1
Не зарекайтесь, люди, от чумы,
Сумы, тюрьмы и участи Мумы…
А. Кортнев
Исторический роман сочинял я понемногу, пробиваясь как в туман от пролога к эпилогу1.
– Какой роман? Сочинял?… Когда?
– Вставай уже, на работу проспишь. – Голос жены раздался почти над ухом.
– Голова-то как болит… Какой я там роман сочинял? …Стоп. На какую работу? Я же только вчера из Самары выехал. А как здесь оказалась жена?
И тут я открыл глаза.
Над головой потолок. Доски. Потолок из побеленных досок.
А где жена? Я же внятно слышал её голос… Комната. Светло. Явно уже день.
На стенах бумажные обои в какой-то цветочек, причём создаётся впечатление, что эти цветочки рисовал ребёнок. Так, продолжим осмотр – лежу я на кровати, надо мной в углу какие-то иконы, да собственно я лежу под иконами.
– Положили меня в русской рубашке Под иконами умирать.2
– Что? Серьёзно? Умирать положили?… Свет фар встречного автомобиля, большие буквы – MAN. … Я попал в аварию!
Кровать, на которой лежу видимо деревянная, по крайней мере, я вижу деревянную заднюю спинку, простую, без каких-либо финтифлюшек.
Ах, да, окно. Окно небольшое, двустворчатое, а вот ручки такие я никогда не видел. Если это они так сделаны под старину, то как-то не вяжутся с, мягко говоря, скромностью (если не бедностью) комнаты.
– Где это я? … Музей какой, что ли? … Похоже на комнату в музее Паустовского.
– Но это в Тарусе. Ты в Тарусу никак не мог попасть.
– А жена? Где жена? Ведь я ясно слышал её голос. Это что было в бреду?
На стуле рядом с кроватью сидит и что-то шьёт какая-то тётка в....
А как это называется? … Надо же, как аутентичненько работники музея одеваются.
Тётка, почувствовав, что на неё смотрят, подняла на меня глаза.
Женщине лет…, я никогда не угадывал возраст женщин. Понимая, что передо мной сельская жительница, я бы ей дал лет 50.
Во взгляде женщины мелькнуло удивление, тут же радость, она вскликнула что-то типа – Ах! – и выбежала из комнаты, крича: