Но больше всего поражал воздух – он пах! Настоящим лесом! Свежей хвоей, мхом, древесной корой. Как будто кто-то вырубил полгорода и принёс сюда.
– Нравится? – Анна толкнула меня локтем. – Велесов не любит полумер.
Я медленно поворачивалась, пытаясь охватить взглядом всё пространство:
Барная стойка, вырезанная из цельного дуба, за которой суетились барменши в кожаных корсетах;
Гостевые зоны с креслами, стилизованными под пни;
Сам ринг, огороженный не канатами, а переплетёнными лианами.
И люди…
Боги, какие здесь были люди!
Женщины в платьях, которые стоили больше, чем моя годовая стипендия. Их шеи украшали бриллианты, а каблуки были такими высокими, что казалось, они вот-вот сломают щиколотки. Они смеялись звонко, но глаза их были пусты.
Мужчины… Они выглядели ещё опаснее. Дорогие костюмы, часы, которые могли бы оплатить мою учёбу, и взгляды… Взгляды хищников, высматривающих добычу.
– Не пялься, – шикнула Анна, хватая меня за локоть. – Ты здесь не гостья, а рабочая сила.
Она потянула меня за собой, и я почувствовала, как по спине бегут мурашки.
Потому что за всей этой роскошью…
За этими улыбками…
Я чувствовала что-то другое.
Грязь.
Она была в воздухе – смешанная с дорогими духами. В глазах этих женщин – слишком ярких, слишком пустых. В руках мужчин – слишком привыкших брать то, что хочется.
– Раздевалка здесь, – сказала Анна, распахивая дверь.
Я вошла – и задохнулась.
Зеркала в рамах из корней. Диваны, обитые шкурами. И этот запах – дорогой косметики, пота и чего-то ещё…
Страха.
Анна швырнула мне костюм – чёрный, блестящий, слишком открытый.
– Переодевайся. У нас пять минут.
Я взяла его в руки – ткань была холодной, как змеиная кожа.
И тогда я поняла.
Мы были здесь не танцовщицами.
Мы были украшением.
Таким же, как эти люстры, этот бархат, эти картины.
Бесправным.
– Лана? – она щёлкнула пальцами перед моим лицом. – Ты тут?
Я кивнула.
Но это была ложь.
Я уже боялась.
Боялась этого места.
Этих людей.
Того, что они сделают с нами.
Глава 4. Исповедь на ринге
Я подошла к зеркалу – и увидела чужую девушку.
Это не могла быть я.
Кожаный лиф сдавливал грудь так, что она неестественно выпирала вперед, будто два холма под тонкой тканью. Каждый вдох давался с трудом – ребра упирались в жесткие косточки корсета, а кожа под ними уже начинала краснеть от натирания.
Шорты.