С трудом поднялся на ноги.
Тело…
Тело было мощным, но по-другому.
Плечи – широкие, сильные, но без былой корявой мощи. Грудь – широкая, гладкая, с едва заметными тенями мышц под кожей. Торс сужался к талии, образуя классический треугольник, о котором так любят писать человеческие поэты.
Руки – все еще жилистые, но пальцы стали короче, без когтей, без защитной коры. Я сжал кулак – сила осталась, но что-то важное исчезло.
Ноги… Длинные, мускулистые, но голые. Без привычного мха, без защитного покрова.
Я закачался, впервые поднявшись в полный рост. Должно быть, под два метра – для человека это очень много.
И тогда…
Тогда я увидел ЭТО.
Между ног свисало нечто массивное, тяжелое, совершенно грозное даже в спокойном состоянии. Толстый ствол с выступающими венами, крупная головка, темная от прилива крови. Совершенно неприкрытое, уязвимое и в то же время… опасное.
Я дотронулся – и все тело вздрогнуло.
Не боль.
Не страх.
Что-то другое.
Предвкушение?
Жажда?
Я сжал его в кулаке, ощущая, как пульсирует под пальцами. Новое оружие. Новые возможности.
Лес зашептал укоризненно, но я уже понимал – этот облик дал мне не только слабости.
Охота начинается.
Я вышел на тропу. Воздух вокруг мгновенно пропитался едким запахом человеческой немощи – перегаром, потом, дешевым табаком. Группа краснолицых существ окружила меня, их мутные глаза блестели глуповатым любопытством.
– Эй, дружище, что с тобой? Перепил, да? – хриплый голос самого крупного разрезал тишину. Его жирный палец тыкнул в мою обнаженную грудь, оставляя липкий след. Дыхание этого существа пахло как содержимое выгребной ямы.
На мои плечи набросили что-то грубое, вонючее – рваную куртку, пропитанную потом, рвотой и чем-то еще более отвратительным. В руку сунули бутылку с мутной жидкостью. Я сделал глоток – огонь распространился по горлу, но это не был священный огонь лесных костров. Это было что-то гнилое, искусственное, мертвое.
– Ну что, лесной человек, нравится? – их смех напоминал треск ломающихся веток. Гиены. Они вели себя как стая гиен.
Отвращение поднялось комом в горле. Но глубже, в самых потаенных уголках нового человеческого естества, что-то шевельнулось. Темное. Горячее. Голодное.
Я развернулся, намереваясь уйти.
– Ну и катись, урод! – донеслось вслед.
Тогда во мне что-то… переключилось.